Сергей рассмеялся, мне не понравилось это натужное веселье. Он не смеялся, а словно стонал.

— Ты не представляешь, сколько денег нужно для переделки фасада огромной шестиэтажки за свой счет! Я не настолько богат, Рита! Если даже продам фирму, наш с тобой дом и почку в придачу, то возможно что-нибудь и наскребу! А сам под церковь с рукой протянутой, больше ведь некуда! — Сергей говорил громко и резко рубил воздух ладонью руки.

Обеспокоенно, встревоженно залаяла Линда, словно пыталась вставить свое слово и успокоить хозяев. Я на мгновенье задумалась, а затем вспомнился мне яркий, переливчатый блеск алмазов в прозрачных пакетиках с красными застежками. Подскочила со скамейки и почти бегом шагнула к выходу.

— Есть у меня одна идея, возможно с почкой останешься! Жди меня здесь! — на ходу крикнула я Сергею.

Открывала калиточку в углу сада и думала о том, где сейчас может находиться белый кусочек картона, который дал мне Шреков Владимир Олегович, а проще дядя Шрек. Я ведь была настолько глупа и самоуверенна, что стерла его номер из своего телефона. Думала, что больше не будет нужды услышать его мощный, грохочущий бас, который действовал на меня удивительным образом. Который вселял в меня спокойствие чувство защиты.

Сердце ухало и неслось вскачь, руки тряслись в нетерпении. В сотый раз я перетряхнула содержимое черного, стильного рюкзачка, тщательно перебрала все бумаги в ящике стола. Удивилась тому, как быстро они накопились. Совсем недавно меня вроде бы и не существовало, жизнь начала заново, возможно бездарно и глупо, но заново. Во всяком случае совсем не была обременена неизбежной канцелярией. Бумаги наросли словно из воздуха. Счета, чеки, документы на дом, машину, мотоциклы, инструкции на бытовую технику. Я перебрала их, просеяла словно песок сквозь мелкое сито, но заветный кусочек картона как в воду канул.

Через полчаса я устала и присела отдохнуть. В душе досадливо себя ругала, обзывая слеротичкой и растеряхой. Даже расплакалась от досады. Вот кто теперь мне поможет разобраться со сверкающими камешками? Интуитивно понимала, что просто так вопрос этот не решить. Шреку я доверяла почему-то, хотя прекрасно осозновала, что за его богатством, властью и связями стоит темное прошлое.

— Мам, ты почему плачешь? — в комнату неслышно вошла Юлька с внуком на руках. — Андрюшенька, почему это у нас бабушка плачет? — ласково засюсюкала она, обращаясь к смешно хлопающему черными глазенками малышу.

Я смахнула слезы с лица и протяжно вздохнула.

— Номер телефона потеряла одного важного для меня человека.

Дочь посмотрела на меня внимательно, затем ловким, плавным движением вытерла концом пеленки слюнявый, пухлый ротик серьезного Андрюшки.

— Это, того который тебе помог в Марго превратиться?

С изумлением уставилась на свою дочь. Я то ее глупенькой, капризной девочкой считаю, а она вон какие выводы делать может.

Юля усмехнулась и присела на белый, кожаный диван напротив меня. Андрюшка вмиг заинтересовался яркими, красными маками на большой картине, что висела над диваном.

— Ты правда считаешь меня глупой?

Я закашлялась и опустила глаза. Почему то было такое ощущение, что черные глазищи Юльки заглядывают мне сейчас прямо в душу. Вспомнилось вдруг о том, кем была ее прабабка со стороны Сергея. Чистокровной цыганкой она была. Говорят гадала на картах хорошо и будущее могла предсказывать. Неужто и Юльке немного цыганской прозорливости перепало? Раньше я не замечала ничего подобного за ней.

— Глупой, я тебя дочка не считаю, а вот немного…

— Инфантильной, капризной и взбалмошной? — перебила меня Юлька, — Так я такой и была. Знаешь после родов сама себя не узнаю. А еще видения всякие пугают!

Дочь досадливо дернула головой и жалко улыбнулась.

— Какие видения? — поперхнулась я.

— Ну, например такие. Искала ты белый, маленький кусочек картона с черными буквами и номером телефона. Не нашла, хотя все и перерыла! — она обвела рукой царивший вокруг беспорядок, — Но он не лежит в ящике стола, а стоит сбоку.

Я сорвалась с места и отодвинула злополучный ящик. Протянула руку и нащупала твердое, бумажное ребро. С изумлением извлекла пропажу.

— К-а-ак? Юлька как? — задохнулась я от тревоги и восторга.

Она смущенно пожала плечами и грустно улыбнулась.

— Звони уже. Тебя отец в беседке заждался. Кстати актеры из вас плохие, не мучайтесь больше. Они растаяли и возврата больше нет.

— Кто растаяли?

— Чувства, — холодно бросила она поднимаясь с дивана.

И уже совсем другим тоном, нежным и заботливым обратилась к собирающемуся плакать малышу.

— Пойдем, маленький мама тебя покормит.

Я посмотрела вслед вышедшей дочери и поняла, что опять пропустила что-то важное в ее жизни.