В общем, гораздо больше занимала завтрашняя встреча. Дурацкое место...

Точило детское любопытство и нетерпение. И хотя понимала, что, скорее всего, ничего особенного не будет, все равно чувствовала себя взбудораженной. Нет, я и так ждала бы, даже если б мы собирались в кино или в кафе. Но сейчас к ожиданию добавилась какая-то веселая сумасшедшина, уверенность, что все будет необычно. Да чего там, уже все было необычно. С самого начала.

И все-таки что это могло быть? Такое, куда лучше в брюках? Веревочный парк? Скалодром? Нет, парк - это на целый день развлекуха, не вечером. На скалодром надо что -то конкретно спортивное надевать, а не абстрактные штаны. Экскурсия по крышам? Какой-нибудь бешеный клубняк? Парк аттракционов?

– Побудешь завтра вечером с Тимкой?
– позвонила я маме.

– Опять деловая встреча?
– вздохнула она.

– Ну.
– замялась я. Не хотелось почему-то говорить о свидании, уж слишком сильно маму интересовала моя личная жизнь.
– Что-то вроде.

– Побуду, куда деваться. Совсем у тебя ребенок заброшен.

– Чего вдруг заброшен-то?
– от возмущения я чуть телефон не выронила.
– Мы с ним все воскресенье вдвоем были. И вчера вечером, и сегодня.

– Да-да, я у тебя заброшен, - с невинным видом подтвердил Тимка, который делал вид, что мой разговор его совсем не интересует.
– Работа для тебя важнее ребенка.

Мое терпение лопнуло, и я решила, что деспота пора немного поставить на место. Быстро распрощавшись с мамой, я повернулась к нему.

– Послушай, дорогой мой, ты не слишком много воли себе взял? Я тебе что, девочка-подружка, чтобы ты меня строил в колонну по четыре? Работа мне важнее ребенка, видали? А ничего, что я этого ребенка воспитываю одна? И что этому ребенку очень нравится ходить в бассейн, ездить летом на море и прочие приятные плюшки? Давай я устроюсь юристом на двадцать тыр в какую-нибудь занюханную контору и буду проводить с тобой все вечера и выходные? Боюсь, проблема не в том, что я много работаю, а в том, что я не твоя безраздельная собственность.

Тим посмотрел на меня с видом оскорбленной добродетели, развернулся и ушел в свою комнату. Причем дверь закрыл так, чтобы замок демонстративно клацнул.

Замечательно. И совершенно неправильно. Не те слова и не тот тон. По сути верно, но... форма не та. И сейчас Тим сидит, надутый и обиженный, еще больше уверенный в том, что работа для меня важнее, чем он. Если я не найду с ним общий язык сейчас, то что будет через несколько лет?

А еще. Вдруг на этот раз у меня получится что -то серьезное - что тогда?

Тут я вспомнила, что у Кирилла есть дочь, ровесница Тима. Захотелось закрыть глаза лапами и полностью отключить голову.

Он сидел на кровати, угрюмо положив подбородок на подтянутые к груди колени. Пристроившись рядом, я обняла его, дунула на макушку со смешным завитком-хохолком. Сначала под руками было что-то такое напряженное, напружиненное. Но потом он сдался и обхватил меня вокруг живота.

– Запомни, - я покачивала его, как младенца, - даже если мне придется работать двадцать пять часов в сутки, все равно никакая работа никогда не будет для меня важнее тебя. Но при этом у каждого человека должно быть свое личное пространство. Какое-то время и занятия только для себя. Сейчас это, может, тебе еще не очень понятно, но поверь, лет через пять станет еще как важно... И, кстати, где наш «Лё ша»[1]? Тащи, будем читать дальше.

Когда мы одолели с грехом пополам очередную страницу «Кота в сапогах» на французском, я отправила Тима мыться, а сама зависла перед шкафом, размышляя, что бы такое завтра надеть. Чтобы и в пир, и в мир, и в добры люди. И поймала себя на том, что эйфория моя утренняя слегка потускнела.

Дети - вот это будет посложнее любых бизнес-интриг. Намного сложнее.

[1] Le chat bott'e (фр.) - Кот в сапогах

Кирилл

Не будь вчерашнего разговора с Любой, настроение сейчас было бы. совсем другим. И хотя мне удалось волевым усилием отодвинуть эти подозрения, осадочек все равно остался. Как ил на дне пруда. Вроде, вода чистая, прозрачная, а ткни палкой - и сразу все заволакивает мутью.

Вариантов было не слишком богато. Первый - выкинуть Лену из головы. Позвонить и сказать: «Извини, отменяется, дела». И все. Второй - тоже выкинуть из головы. Только не Лену, а любые подозрения в ее адрес.

«А вы не боитесь, что, может быть, сейчас потеряли счастье всей своей жизни?» - спросила она в «Абрикосове», когда я так неизящно отфутболил другую Елену.

«Еще меньше хочется, чтобы ты втюрился по уши, а это оказалась подстава», - сказала Люба.

Ну и где царский путь? Не потерять свое - возможно!
– счастье и не остаться в дураках. Просто в холодную голову взять то, что идет в руки? А получится ли?

Хоть монетку бросай. Были у меня когда-то двадцать австралийских центов с утконосом, специально для этих целей. Частенько спрашивал совета, пока не потерял.

Ну раз утконоса нет, придется решать самому.

Анна уже пришла и готовила на кухне завтрак. Хоть она и считалась няней Ксю, на самом деле занималась и другой домашней работой. Только для уборки два раза в неделю приходила усердная, как пчела, узбечка Зухра.