Днем я прикидывала, чем заняться, помимо обычных рабочих дел, чтобы время прошло побыстрее. Можно было увидеться с Иркой. Пробежаться по магазинам. И да, я же совсем забросила пилатес. Очень кстати будет, чтобы упахаться вусмерть, упасть и уснуть. Да-да, выспаться! А в субботу съездить на дачу. Мама почти весь июнь в школе, ЕГЭ и прочие радости, а надо все привести в порядок к приезду Тима.

– Не смог Ксю забрать, - Кирилл позвонил, когда я меньше всего ожидала, уже ближе к вечеру.
– Отправил за ней Анну. Сейчас вот домой еду. Застрял в пробке, решил позвонить. Что делать собираешься?

– Закажу пиццу и залягу в ванну, - улыбнулась я, вспомнив один из наших разговоров.

– Ага, с зеленой дрянью на морде. Будешь пить вино и слушать Кокера. А я позвоню и кое -что расскажу.

– Не вздумай! Я же сдохну до воскресенья!

– Ладно, ладно, солнце, обойдемся без вирта, - рассмеялся он.
– Я тебе сказку расскажу. Про Колобка и Лисичку-сестричку. Все, пробка поехала. Целую!

Закончив готовить документы для суда, я выключила комп, потянулась. Подумала, что уже скучаю, просто страшно. Попыталась уговорить себя, что для остроты ощущений надо ненадолго расставаться. И что потом все будет вообще полный улет. Но помогало слабо.

До поворота на Светлановский остался один квартал, когда телефон разразился Депешем. На дороге было напряженно, и я подумала: позвоню сама, когда заеду во двор. Но словно что-то заставило ответить.

– Кир, я перезвоню минут через десять, ладно? Подъезжаю к дому.

– Елена, здравствуйте, - детский голос звучал напряженно, словно испуганно.
– Это Ксения. Ковалева. Вы можете к нам сейчас приехать? Прямо сейчас?

У меня потемнело в глазах.

– Подожди секунду, - высмотрев у поребрика просвет, я втиснулась туда.
– Что случилось?

– Папа... он очень злой, и я боюсь, что наделает каких-нибудь глупостей. Я украла его телефон и ключи от машины. И спряталась на чердаке. Нашла ваш номер.

– Подожди, на кого злой? На тебя?

– Нет, на маму и ее мужа. Вы приедете? Пожалуйста!

Я посмотрела пробки в навигаторе. До Озерков красных пятен не было.

– Минут через десять буду. Может, через пятнадцать. Все, пока.

Резко вырулив на дорогу, я едва не подбила белый «Опель».

Спокойно, Лена. Только аварии сейчас не хватало!

На первом же светофоре проскочила в последнюю секунду желтого и умудрилась поймать зеленую волну. Только на развилке Энгельса и Выборгского шоссе зависла минуты на три, нервно барабаня по рулю.

Черт, что там произошло? Что могла устроить эта идиотка, если Кирилл настолько взбесился? Успею ли? У любой машины два комплекта ключей, а вот телефон наверняка будет искать. Не прилетит ли еще и Ксюхе за компанию?

На Елизаветинской я чуть не сшибла мусорный бак и зазевавшуюся собаку. Затормозила у ворот, выскочила, обежала угол, нажала на кнопку звонка у калитки.

Ну же!!!

Открылась дверь, на крыльцо вышел Кирилл, в джинсах и белой майке. Таким злющим я его никогда не видела. Из-за спины выглядывала зареванная детская мордочка.

– А ты откуда здесь взялась?
– он подошел к калитке, щелкнул замок.

– Пап, прости. Это я ей позвонила.

Ксю страдальчески сдвинула брови и трагически-умоляюще поднесла к подбородку сжатые ладони. И, несмотря на то, что в происходящем явно не было ничего веселого, я с трудом сдержала улыбку.

Кирилл

Я ушам не поверил.

Что? Твою мать, что?!

– Ксения?

– Пап.
– она кусала губы и едва не плакала.
– Только не подумай, что я это придумала, чтобы больше к ним не ездить.

Я говорил Лене, что легко завожусь, но это было не совсем так. Многое я элементарно пропускал мимо ушей как нестоящее внимания. Но в некоторых случаях действительно хватало полпинка, чтобы взбеситься. Как сейчас. За такие вещи я любого порвал бы в мелкие клочья. Одного этого словечка «федопил» оказалось достаточно, чтобы все вокруг затянуло черно-багровым. Но надо было держать себя в руках. Пока. Сначала выяснить.

– Ксюша, - я сжал в ладонях ее лапки.
– Ничего не бойся, расскажи мне все. Понимаешь, это очень серьезно. Поэтому давай спокойно подумаем, не могла ли ты ошибиться.

– Я тоже сначала подумала, что показалось. Он сказал, что поучит меня плавать, и держал за живот и за попу. Ты ведь тоже меня держал, когда учил. А потом... просто трогал за попу. Уже не в море. Два раза. На пляже. И в гостинице.

Я стиснул зубы - на подходе стоял такой крепкий мат, которым даже с работягами на стройках не разговаривал. Если б этот долбанный во все дыры Гриша оказался сейчас рядом, свернул бы ему шею, не раздумывая и не разбираясь.