С чего я так решила?

Можно считать это внутренним чутьем. Я хоть и не обладаю дедовым жизненным опытом, но поступки Шурика говорили сами за себя. Взять хотя его сегодняшнее явление в кабинет Станислава Васильевича.

Не погнал, не наорал, что своими делами на рабочем месте занимаюсь. Домой пораньше отпустил. И в добавок ко всему предложил подвести.

На улице сегодня ветер ледяной и мороз.

Я же не враг себе, чтобы отказываться от таких предложений?

Признаться, денек выдался у меня непростой. Утром отпахала смену у Гарика, решительно отказавшись от дополнительного заказа, а значит от щедрых чаевых. Еле передвигая, дрожащие от усталости ноги приползла домой, там приготовила «магарыч» для Станислава Васильевича, по совету баб Раи, и прихватив рабочие материалы по курсовику, отправилась драить унитазы с полами.

Нагрузка, конечно, адская. Сколько я еще так продержусь не знаю, но есть такое неприятное слово «надо». Деньги на семестр учебы я уже наскребла, но кушать тоже хочется. Поэтому набрала заказов на контрольные и рефераты. Прогульщики после заваленной сессии мои постоянные клиенты.

То ли я правда уже на последнем издыхании, то ли коридоры бизнес-центра на самом деле так бесконечны.

Пока убирала мысли постоянно витали около мужчины, что трудиться за закрытыми дверями своего кабинета. Как всегда, задерживает допоздна и работает до упаду. В этом мы с ним похожи.

А в остальном…

Квартира Громова слов нет, как шикарна. Когда я вчера, трясущимися от волнения руками, отворила входную дверь, то нерешительно застыла на пороге, думая, что попала в какой-то модный сериал — настолько везде было красиво.

Аккуратно стянула свои страшные ботинки и осторожно, на носочках, словно старыми носками могу осквернить бежевый ворс пушистого ковра, прошла внутрь.

Жилище Александра Петровича было просторным и светлым. Я ходила из комнаты в комнату, услаждая свой глаз работой дорогих дизайнеров и ловила себя на мысли, что это жилище ему не подходит.

Да, красиво. Да, дорого. Но…

Нигде нет личных вещей, фотографий, небрежно брошенной одежды.

Все словно сошло с картинки.

Чистота везде почти стерильная.

И зачем, спрашивается, ему домработница?

Набрела на комнату, которая, вероятно, и есть хозяйская спальня.

Идеально разглаженное покрывало, лаконичная мебель и единственный предмет, говоривший о том, что в это доме живет живой человек, а не робот, переброшенное через спинку стула полотенце.

Еще влажное. Пахнет дорогим мужским парфюмом.

Взяла его в руки и какое-то странное чувство прокатилось волной от груди до живота.

Смущение….

Щеки опалил румянец, когда я внезапно подумала, что буквально час назад он ходил по этой комнате голым, собирался на работу.

Впервые за это время подумала о Шурике не как просто о человеке, а как о мужчине и в голову закралась поистине шокирующая девичий ум мысль:

«Мне же ему еще и носки с трусами стирать!»

И вот сейчас сидя я теплом автомобиле рядом с хозяином трусов, которые я буквально вчера запихивала в стиральную машинку, чувствовала, как щеки мои пылают, отнюдь не от чрезмерно работающей печки, а от запаха той самой туалетной воды.

Никогда не думала, что такая чувствительная к деталям.

Шурик мужик здоровый — косая сажень в плечах, а салон Лады очень тесный и, кажется будто он занял собой все пространство. Мне остается только жаться в уголке, вдыхать ставший почему-то очень тягучим воздух и не пытаться анализировать свои ощущения, ибо ни к чему хорошему это не приведет.

Пытаюсь отшучиваться, чтобы скрыть свое смущение.

Он неожиданно смеется, совершенно поражая почти мальчишеской улыбкой.

— Шутница ты Ритка. Сомневаешься во мне?

— Это все чувство самосохранения, Александр Петрович, — улыбаюсь в ответ, — Сдается мне — вы только на полном приводе ездить умеете.

С этими словами демонстративно пристегиваюсь, проверяю прочность крепежа ремня и как послушная девочка складываю руки на коленях, вызывая очередной смешок у начальника.

— Это ты правильно. Прокачу с ветерком, — то ли шутит, то ли пугает он с, наконец-то сдает назад, разворачивается и выезжает с парковки.

На улице погода ухудшилась. Вместе с ветром пришел снегопад, который быстро превратился в самую настоящую метель.

В машине тепло и уютно и постепенно, за простым и дружеским разговором, напряжение начинает отпускать.

Странно увидеть человека с совершенно иной стороны и гадать, что же послужило толчком для такой перемены.

Неужто мои тефтельки?

— Голодный мужик — злой мужик, — любила говорить баб Рая, подсказывая как лучше тесто для пирожков замешивать.

Мастер класс от баб Раи здорово пригодился. Кажется, мужчины одобрили мои старания и страдания деда. Первую не удавшуюся порцию доедал он — выкинуть жалко ему было.