– Нет! Остановимся на этой…

Кира осторожно провела рукой по шершавой стене, но квартира испуганно сжалась и отпрянула от неожиданной ласки.

«– Эх, ты! – обиделась новая «хозяйка», с грустью глядя на испачканные серой пылью пальцы. – Всегда мне приходится все делать самой! Где же мой рыцарь на белом коне?! (При упоминании о рыцаре Кира загадочно улыбнулась). В каком заколдованном лесу ты сейчас бродишь, мой милый славный Ланселот? Разве пристало благородной королеве самой выходить на ристалище и защищать свою честь? Ладно, по боку устаревшие рыцарские понятия – мы же современные люди! Сейчас надену помятые доспехи, сяду на боевого коня, возьму в руки затупившееся в сражениях копье и вперед в бой с драконами…»

Одним из таких заколдованных драконов, с которым Кира вела полусерьезную, но далеко не шуточную войну, был Дмитрий Викторович Юшкин – властный, не терпящий возражений пожилой мужчина в золотой сверкающей чешуе, слепящей глаза и не дающей возможность разглядеть за богатством и респектабельной внешностью обыкновенного человека, одинокого, ранимого, еще недавно страдающего от потери близкого человека – сына Павла Шубина и обретенного вновь, благодаря Кириным стараниям. Совсем недавно Судьба столкнула их лбами, заставив вспомнить и пожалеть о совершенных в прошлом ошибках, и тут же, забавляясь, связала жизни столь разных людей в один крепкий узел, который не развязать, не разрубить было уже невозможно: старшая дочь Киры Виктория «после долгого выяснения» оказалась дочерью Павла и внучкой Дмитрия Викторовича.

«Воевать» с Дмитрием Викторовичем было не просто – любые возражения он воспринимал, как личное оскорбление: лицо его каменело, черные с проседью брови сходились на переносице, в глазах появлялся стальной блеск, заставлявший умолкать осмелившегося возражать противника. Он становился похожим на грозного сфинкса, отрешенного от земных ничтожных проблем и недовольного вмешательством смертного в судьбоносные предначертания.

Кто там решился спорить с мистическим богом?!

В цепи его! К скале!

Привыкший повелевать своей небольшой империей, Дмитрий Викторович Юшкин не терпел возражений, а Кира все время возражала и спорила с ним, хотя, как умная женщина, прекрасно понимала бессмысленность этих споров: в конечном итоге каждый из них все равно поступал по-своему, другому приходилось лишь мириться с принятыми решениями другого – дело было лишь во времени усмирения гордыни и принятии решений другого.

Достав из сумочки мобильный телефон, Кира нажала несколько кнопок и, пока слушала гудки, жалела о том, что потратила слишком много денег на покупку для своей лошади английского седла, нарядной уздечки с серебряными бляшками, разноцветных вальтрапов и бинтов в тон – впредь надо быть бережливее, тогда пришлось бы меньше брать кредит на ремонт квартиры, но кто же знал, что все так обернется…

На ее звонок быстро ответили, будто ждали его и держали телефон под рукой.

– Ну что, Кира, понравилась вам эта квартира?

В тишине необжитого пространства низкий мужской голос прозвучал необычно близко. Ощущение его присутствия в квартире было таким реальным, что, Кира, поправляя на плече ремешок лакированной сумочки, опасливо посмотрела по сторонам.

– Квартира хорошая, – дипломатично начала она разговор и тихонько вздохнула – спорить и выяснять отношения она не любила, голова начинала болеть, и ей хотелось все бросить, забраться под одеяло и уже оттуда, из отстраненной тишины и умиротворяющего покоя, смотреть на ссорящихся и выясняющих отношения людей. –У Виктории и Алисы будут свои комнаты, у меня отдельная спальня… К тому же этот дом недалеко от Ленинградского шоссе – отсюда до дачи рукой подать.

– Вот и хорошо! – в голосе собеседника не чувствовалось раздражения и это настораживало – без его одобрения принимали решение, но обычных возражений за этим не последовало. – Меня сегодня тоже можно поздравить! – Дмитрий Викторович сделал интригующую паузу и с гордостью продолжил: – Я, наконец, выбрал загородный дом. Хотелось, чтобы и вы его посмотрели – оценили, так сказать, женским взглядом.

– С большим удовольствием, – быстро согласилась Кира, опасаясь возвращения разговора к ее «квартирному вопросу». – А где?

– В Синьково – в пятнадцати минутах езды от вашей конюшни.

Упоминание о ее недавней покупке совсем не расстроило Киру – на покупку половины конюшни у своей знакомой, попавшей в затруднительное положение, была истрачена значительная сумма – большая половина, нежданно-негаданно свалившегося на ее голову месяц назад «наследства», а теперь Кире приходилось экономить каждый рубль, но зато у нее появилась любимая работа…

– Вы же хотели дом на Рублевке – подороже и попрестижнее, – напомнила она, привычным движением откидывая со лба русые, волнистые волосы – пора было идти в парикмахерскую, но времени на свою персону из-за взваленных на себя обязанностей по ремонту конюшни и оставленных на ее попечение домашних животных катастрофически не хватало (а надо – обязательно надо и Кира пообещала сегодня же заняться своей внешностью).

– Если вам не нравиться мое соседство, – меж тем добродушно усмехнулся в трубку Дмитрий Викторович, нетерпеливо поглядывая на еле двигающиеся стрелки швейцарских часов, – то у меня еще есть время отказаться.

– Нет, нет, что вы! – поспешила успокоить его Кира и замолчала – она чувствовать себя пленницей, запутавшейся в отношениях с этим непростым человеком и его сыном, быть благодарной, не обижаться на них и все время помнить, что на самом деле отношения между ними совсем не такие, как выглядят со стороны. – Я рада, Дмитрий Викторович, что вы выбрали именно этот дом, и по достоинству оценила вашу жертву. Вы ведь сделали этот выбор только ради меня? Правда?