— А ты? — глянул Эрик на Марса. — Ты же хранитель, тебе крипта ничего не сделает?

— Кто знает.

— И вы так легко об этом говорите? — эльф всплеснул руками. — Серьезно? А если вы оба помрете от этого? Ты подумал, что будет с остальными.

— Эрик.

— Земля уже дважды дрожала, и я не хочу, чтобы мой сын, твой сын, чтобы все они застряли в текстурах навеки вечные!

— Эрик! — рявкнул король, и парень замолчал.

Командующий глубоко дышал и крепко сжимал челюсти, пытаясь успокоиться и разобраться.

«Он хотел вернуть Венеру, очень хотел. Разве не заслужил он счастливую жизнь? Разве не заслужил ту, которая будет рядом с ним, несмотря ни на что? Но и другим он вредить не хотел. А эти двое так просто говорят о том, чтобы принести кого-то в жертву и возможно лишиться собственных жизней».

— Я, — громко произнес Верммут, — я буду тем, кто это сделает.

— Что ты несешь?

— Если помру я, то ни этот мир, ни мой сын не останутся без защиты и опеки. А вот если помрешь ты, — ткнул он пальцем в короля, — то тогда уже ни в чем не будет смысла.

— Очень логичное решение, — поддержал Марс.

— Да правда, что ли? — и звездному богу вместе с командующим армией Бессмертных прилетели подзатыльники. — Совсем сдурели? Оба? Рты закрыли и меня послушали. Чтобы сделать это зелье мне необходимо, чтобы ты, Марс, засунул в него чужую душу.

— Жертва?

— Точно.

— И чью же?

Лациф поглядел на Эрика, что не сводил с него своих тревожных синих глаз и тяжело ответил:

— Это Лиари.

— Лиари? — воскликнул командующий.

— Любопытно, — задумчиво проговорил Марс.

Король снова поглядел на растерявшегося эльфа, который уставился куда-то в воздух, уйдя в собственные мысли.

«Но какая, однако, ирония. Знал ли смотритель, что Лиари та самая недостающая частица, чтобы его зелье получилось идеальным? А если знал, то получается он умышленно пожалел ее? Неужели, Бралза, ты любил эту хранительницу? Или просто был ей благодарен? Мало верится, что он просто ее не нашел».

Пока король и Марс обсуждали все возможные варианты, Эрик молчал, но, вдруг, в зале раздался его голос:

— Мы ее заставим?

— Нет, — вздохнул Лациф.

— Тогда что? Попросим? Попросим ее умереть ради других? Ради тех, кого она даже не знает?

— Марс, ты сможешь или нет? — проигнорировал гомокул.

— Думаю смогу, я ведь, все же, хранитель душ. Но как я уже говорил тебе, и та, душа, что будет отдана, и та, что вынуждена вернуться, обе должны сделать это по своему желанию, иначе ничего не выйдет.

— Прекрасно, — фыркнул Верммут. — Просто замечательно!

— Мы не станем ее заставлять, — раздраженно обратился к нему король. — Мы не будем уговаривать. Мы просто расскажем все как есть.

— И что? А если она согласится? Она же влюблена в тебя! — Эрик терзался муками совести. — Это неправильно!

— Согласен, — кивнул Лациф, — тогда давай, если все получится, Венеру возвращать не будем, — похлопал король его по плечу, — чтобы тебя совесть не мучила.

Верммут замолк и опустил голову:

— Я все же не понимаю, как ты спишь по ночам.

— Я не сплю. А это будет приходить ко мне очередным кошмаром. Ладно, думаю тебе не стоит в таком состоянии идти в крипту, вернемся в замок.

— Ну уж нет!

— А я сказал в замок! — приподняв эльфа над землей, король закинул его в портал и поглядел на Марса, а тот согласно кивнул:

— Я буду ждать, глава.

Лациф перешагнул через арку где на него тут же накинулся с криками Верммут.

— Чего ты меня швыряешь!

— Потому что ты сейчас не в состоянии нормально думать.

— В состоянии я! — заорал эльф.

— То-то ты такой спокойный, — хмуро глянул на него король и Эрика придавило воздухом.

Он тут же ощутил уже знакомую неприятную тяжесть, что сковывала движения и мешала дышать.

Парень сделал несколько глубоких вдохов и торопливо закивал:

— Успокоился. Я успокоился.

— Вот и отлично.

Лациф устало вздохнул и сполз по стене на пол рядом с алтарем Марса:

— Думаешь я хочу заниматься подобным? Думаешь мне нравится убивать? Я каждую минуту, каждый чертовый день только и думаю о том, как много ужаса я совершил. В моей памяти хранится столько имен, что не сосчитать. Убивая их, где-то глубоко в душе я утешал себя тем, что это же не реал. Мол, все эти создания выдумка, чья-то фантазия, не более того. Что они ходили как во сне, направляемые прописанными инструкциями. Это меня успокаивало. Но с каждым новым потерянным созданием эти мысли переставали работать. Больше мне нечем оправдаться. Я сам даровал им свободу выбора, я сделал их живыми и теперь запах крови преследует меня. Распял Фила, убил Кристен. Ты знаешь, что случилось с ней в реале? Она в коме. Соседка нашла ее без сознания за виртом и вызвала скорую, а та и увезла. А потом мы сняли с ее мертвого тела оковы Кролуса. И теперь она ни жива, ни мертва. Ее сознание и тело встретятся, только если на нее снова надеть вирт. Но я не спешу помогать ей, и, если честно, не уверен, что я вообще когда-нибудь стану это делать. Я разрушил деревню друидов, а теперь, движимый собственной совестью, пытаюсь хоть как-то загладить свою вину перед ними. Думал, что спасаю Миру и Тома, а что в итоге? Она божество, а он мертв. Думал, что уж здесь-то я смогу защитить свою женщину, но нет! Даже тут я никто и звать меня никак перед лицом собственного идиотизма! Я хотел использовать Марса и Венеру, а они верно и преданно были рядом. Я бесился от мысли, что какой-то демон пытается меня поглотить, а теперь понимаю его как самого себя. Не знаю, что ты думаешь обо мне, Эрик, — поглядел король на своего командующего, что ошарашенно молчал, — но я всего лишь обычный мужчина, который пытался сделать хоть что-то хорошее для своих близких. — Лациф облокотился головой на стену и посмотрел на сводчатый белый потолок алтарного зала. — Я всегда считал, что шансов в жизни должно быть два. Ведь в первый раз мы все допускаем ошибки, потому что не знаем, как поступать правильно. А вот второй, это уже наши выверенные решения. Второй раз это и есть мы настоящие. И вот он я. Все тот же идиот, вновь потерявший тех, кого должен был беречь. Я абсолютно ничему не научился. Думал сила поможет, думал власть сделает свое дело. Но нет. Ничего не поменялось. Я все тот же, только вокруг больше нет реальных и вымышленных, вокруг теперь только свои и чужие.