Барнаби подошел к одному из трех телевизоров, спрятанных за фанерной перегородкой, перемотал видео с места преступления и нажал на «play». Трой вошел с кофе как раз в тот момент, когда на них медленно наплывал размозженный череп Джеральда Хедли.

— Не смог вовремя остановиться, да?

— Да уж, не смог, — признал старший инспектор, взяв чашку и с удовольствием делая глоток. Давно прошли те дни, когда подобное зрелище лишало его аппетита. — И должен сказать, мне от этого жутковато.

— То есть, сэр?

— Если человека избивают до такого состояния, это свидетельствует либо о голом расчете, либо о слепом бешенстве.

— Я за второй вариант.

— Почему?

— Э-э… не знаю.

Трой догадывался, что такого рода ответ не удовлетворит начальство, и был прав. Честно сказать, что он это печенкой чует? Не выход. Не то чтобы шеф сам никогда ничего не чуял печенкой. Правда, в его случае это называлось интуицией, проницательностью, и относиться к этому следовало с почтением. Когда же интуиция срабатывала у Троя, его упрекали в легковесности и советовали хорошенько подумать, прежде чем говорить. И вот он подумал, крепко подумал и наконец изрек:

— Единственной причиной для хладнокровного, расчетливого избиения могло быть стремление скрыть личность убитого. Но мы знаем, что это не тот случай.

— Если pro tem [38] допустить, что мы подозреваем Дженнингса, то он не выглядел рассерженным, когда Сент-Джон видел его через окно кухни.

— Ссора иногда разгорается в считанные секунды. Сегодня утром испытал на себе. — Трой поморщился, вспоминая. — Когда я был уже на пороге, она начала…

— Не будем отклоняться от темы. У меня такое ощущение, — поделился Барнаби, — будто Хедли боялся не физической расправы, а скорее всплеска эмоций. Страшился, что в нем всколыхнут болезненные воспоминания.

Трою очень хотелось спросить, на чем основано «ощущение» шефа и не лучше ли было бы руководствоваться обычной логикой. Интересно, настанет ли день, когда он сумеет собраться с духом и озвучит эти свои мысли? Да, Гевин, мечты, мечты… Вслух он сказал:

— Допустим, так и случилось, шеф. Дженнингс дразнит Хедли, напоминая ему какие-то факты из прошлого, провоцирует его. Хедли приходит в ярость, хватает подсвечник и бросается на Дженнингса. И тогда Дженнингс перехватывает инициативу и в порядке самозащиты использует оружие противника против него.

— Что делает убийство непреднамеренным.

— Верно.

— А как тогда пристегнуть к этому явно заранее спланированную схему побега Дженнингса? И где, собственно, он дразнил и провоцировал Хедли?

— Да где угодно.

— Хедли был убит наверху, у себя в спальне.

— Если они ссорились и один вдруг бросился наверх, другой мог просто последовать за ним. Ссоры иногда перетекают из комнаты в комнату. Или, скажем, Хедли побежал наверх, чтобы взять ключ и запереть дверь за ушедшим Дженнингсом, а тот затаился в ванной?

— Не получается. Хедли был раздет.

— Ладно. А что, если это самое прошлое имело голубоватый оттенок, — Трой сделал оскорбительно жеманный жест, — и они собирались в последний раз потрахаться в память о прежних днях?

— И на чем же основано это ваше предположение? — спросил Барнаби.

Трой тут же возмущенно выпятил подбородок и угрюмо уставился на носки своих начищенных до блеска ботинок.

— Я вовсе не собирался уличать вас в чем-то плохом, сержант.

— Конечно, сэр, — буркнул сержант. Да, как же, не собирался!

— Но не следует делать слишком поспешных выводов. И слишком легко принимать на веру некоторые теории. Особенно ту, которая так мила вам.

Трой не ответил, но еще крепче поджал губы.

— Вам надо научиться спорить с самим собой. Если окажетесь правы, это только укрепит вашу позицию, если нет — не будете потом выглядеть глупо.

— Да. — Трой поднял голову, его лицо прояснилось. — Так-то оно так, но что касается Дженнингса… Вы не можете не признать, что тут все очевидно.

— Возможно, — кивнул старший инспектор, — но я привык не доверять тому, что мне подают на блюдечке. Итак, ваши выводы, сержант?

— Вопрос остается открытым. — Трой очень старался выглядеть вежливым и почтительным, но, скорее, имел вид человека, страстно желающего покурить.

— Оперативники вернулись?

— Пижон и его напарник едут.

— «Пижона» зовут инспектор Мередит, сержант.

— Постараюсь запомнить, сэр, — ухмыльнулся Трой.

— Через полчаса — разбор полетов.

Рекс сидел перед своим бюро и смотрел на пустые полки, где обычно хранился его неприкосновенный запас. Чипсы, печенье (сладкое и соленое), шоколад, карамельки, маринованный лук — он все это съел. Ну, Монкальм помог, конечно.