– Погружение в батискафе сейчас опасно.

– Пока я руководитель экспедиции, мои распоряжения здесь будут выполняться, - отчеканил Слава. Все же ему стало неловко за свою излишнюю резкость, и он пояснил: - Вы сказали, что опасность велика. А там, под водой, люди. Значит, у нас нет времени на споры.

Голос Аркадия Филипповича стал менее холодным, чем обычно:

– Вы не дослушали. Через полчаса здесь будет подводная лодка. Пойдете на ней. Капитан третьего ранга рассказал об аварийном механизме вашего "колокола". Он подойдет и для лодки. Капитан отправится с вами.

Жербицкий подошел к Славе и молча стал рядом с ним. XIX

Заслонку заклинило, и водолазам пришлось потратить немало усилий, прежде чем они открыли ее. Но тут, как назло, прорвалась струя воды и сработала система блокировки. Пришлось преодолеть и этот барьер. Шлюз-камеру открывали больше часа. Наконец Слава и Жербицкий оказались в салоне "колокола". Все предметы здесь были на своих местах, как будто Валерий и Евг только что вышли. В первую очередь Слава заглянул в нишу, где помещались скафандры, и сказал:

– Один из них пошел в легком скафандре с семичасовым запасом кислорода...

– Но мы не знаем, когда они вышли, - откликнулся Олег, поняв направление мыслей товарища.

– Пока мы кружились да причаливали, прошло почти три часа. В самом худшем случае до их прихода осталось часа четыре. Подождем.

– Ждать лучше в лодке, - сказал Олег несколько нерешительно. Он боялся, что Слава неправильно истолкует его осторожность.

– Надо сначала осмотреть бассейн, - сказал Слава.

– Но ты же видишь, что дверь закрыта на засов. Там их нет.

– И все же заглянуть туда необходимо.

Они услышали шум за дверью, донеслось:

"Откройте!"

Слава потянул засов влево, распахнул дверь и отпрянул. В салон вкатился какой-то серый мешок. Послышалось пыхтенье, как будто заработал пылесос.

– Да это же осьминог!
– сказал Слава и выскочил в коридор.

Слышно было, как он бежал по пластмассовой дорожке, как открыл вторую дверь. Тем временем осьминог уверенно заковылял к пищевому синтезатору, открыл лючок и стал поедать зеленую массу. Жербицкий во все глаза наблюдал за ним.

Слава вернулся. Он был растерян и удивлен, проговорил:

– В бассейне никого нет... "Может быть, крик почудился?" - подумал он. Спросил у Олега:

– Ты тоже слышал, вроде бы кто-то кричал?

– "Откройте!"?

Слава кивнул. На лице появилось выражение озабоченности.

– Но кто же это был?

Спрут перестал есть и выпучил глаза. Люди услышали:

"Я, восьмирукий".

– Это, кажется, он, - не веря своим ушам, сказал Жербицкий.

Слава отрицательно покачал головой:

– Осьминоги не могут разговаривать. У них нет органов для этого.

"Неправильно. У меня есть воронка". Именно необычная ситуация вернула Славе самообладание, и он наконец-то сообразил, что надо обязательно найти лабораторный журнал - там должны быть записи об осьминоге. Он рылся в ящиках, думая: "Выходит, Валерий был все-таки прав. Но как же осьминог производит звуки? И чем он слышит? Кожей? Может быть, она преобразует звуки в иные колебания? Невероятно. Но это ведь неизвестный нам вид октопуса..."

Он перебирал содержимое ящиков, не находя того, что искал. "С такими мыслями прямая дорога в психиатричку. Надо стать примитивным, как дикарь. Что случилось, то случилось. Если невероятное произошло, остается поверить в него. А там видно будет". Он спросил у октопуса:

– У тебя есть имя?

"Люди назвали меня Мудрецом".

– А где они сейчас? "Ушли".

– Куда? "Не знаю".

– Придется ждать, - сказал Слава Жербицкому.
– По крайней мере, теперь можно предположить, что это их обычный рабочий выход. Вот только журнала почему-то нет...

Они услышали вопрос осьминога:

"Вы хотите ждать, пока двое вернутся? Зачем?"

– Они пойдут с нами. "Я могу поехать с вами".

– Ну что ж, мы согласны взять и тебя. "Чего же вы ждете?"

– Я сказал: наших товарищей. "Зачем они были здесь?"

– Изучали море.

"Я знаю то, что они изучали, лучше их".

– Ого, да ты, оказывается, хвастун, - сказал Слава.
– Но я верю тебе.

"Чего же вы ждете?"

– В этом месте пластинка заела, - подмигнул Слава Олегу, но тот не отреагировал на шутку. Он прислушивался к болезненному давлению, распространявшемуся от затылка к вискам. Оно мешало думать. "Неужели облучился? Что угодно, только не это!" Он однажды видел, как умирал человек от лучевой болезни...