Ярина вздохнула:

— Я тебе угощение принесла, — опустила лекарка на снег свою ношу.

Развернула платок и поднялась, оставив лежать у ног половинную ковригу утрешнего хлеба, согретого соседством с горячим горшком, полным пшеничной кашей с медом да молоком. Отступила по давней привычке, и смотрела, как дрогнул, ловя запахи съестного, белесый нос, как уши снова дернулись, и теперь стояли торчком, а вся волчья морда приняла крайне заинтересованное положение.

Долго ломаться подруженька не стала — миг один минул, а хлеба на платке уже будто и не лежало, а длинная морда нырнула в горшок, деловито и ловко прибирая из него съестное.

Снег скрипел в лад шагам. Я торопливо пробежала от забора к крыльцу трактира, навалилась плечом. Трактирная дверь оказалась заперта изнутри на засов — чтобы ветром не распахивало, не выдувало живое тепло. Тихо ругнулась, и сама себя не услышала — ветер буйствовал не шутя, трепал-спутывал волосы, хлестал ими по плечам, грозя обратить в единый спутанный колтун.

Я пришла, едва лишь ослабила свою петлю на моей глотке метель, что властвовала в Седом Лесу почитай, сутки.

Не зря, все же, старая бабка Маланья из всех наспевших в округе девчонок себе в ученицы и преемницы мою подругу выбрала. Сумела-таки Яринка понять то, чего не умели понять столичные маги. Уж не ведаю, каким чутьем поняла она, что мне потребно — но ведь сумела же!

Сумела — и поведала о том Колдуну. Буря навалилась той же ночью. И до того лютая, что и по сей миг ветер, неугомонный, все никак уняться не мог. А в лесу изрядно прибавилось бурелома.

Я озадачено потерла пяткой щиколотку. Ну, и что мне теперь делать? В запертую дверь колотить? Требовать, чтобы впустили?

Невместно мне то как-то. Все ж, нежить. Это в Седом Лесу я зимой за хозяйку, а здесь да сейчас — не мое время, да и место не мое.

Плюнув мысленно на негостеприимных магов, которые и догадаться могли бы, что явлюсь, лишь только метели срок выйдет, развернулась, и, перекинувшись метельной порошей, направилась на подворье к Яринке.

Уж та точно ждет. И баню, верно, истопила…

Повторно перекинулась уже под дверьми лекаркиной бани. Откинула крюк, и проскользнула в предбанник, а из него — в само раскаленное нутро бани, пропахшее травами и целебными снадобьями.

Так и есть — на полке лежали загодя наготовленные гребень, полотенец с рубахой, а рядом — бережно завернутые в рушник ломоть хлеба с сыром.

Я, известное дело, не боюсь ни холода, ни голода.

Просто душу греет, когда тебя кто-то ждет.

Дверь в предбаннике скрипнула, отворяясь, и я обернулась навстречь Яринке.

орд вепрь шагнул внутрь, как был, в сапогах, и не успела я покривить недовольно губы, пеняя ему на эдакое скотство, как он сызнова шагнул вперед и сгреб меня в охапку, запутавшись пальцами в изрядно пожеванные ветром волосы.

И взаправду, что ли, ждет…

В избу я прошла, ступая за Колдуном, след в след. Он мне на плечи кожух свой накинул. Я, было, фыркнула — пошто?! Но после смирилась. Да и то, мало радости, в одной исподней рубахе перед чужими глазами красоваться. Внутри уже проскользнула в темный закут — и не ошиблась. Там и впрямь ждала меня моя собственная одежа. Я осторожно погладила пальцами вышитый моею рукой немудрящий узор. Везучая я, все же. Много ли кто может похвастаться такой дружбой? Оделась быстро, да и вышла к людям. Тяни, не тяни, а это дело меня не минует. Рассказывать все едино придется.

Села к теплой печи под бок, где уже сидела как-то под взглядами настороженных магов. Поджала под себя босые ноги. Вздохнула.

— Они вышли на меня случайно, — начала своя рассказ я. — Ныне я думаю, что не сами они — Седой Лес их к той поляне вывел. А тогда…

Я пожала плечом — думай, не думай, а жизнь уже сплелась нитью, как сплелась, и нить та в полотно иных нитей легла. Минулое — минуло.

— Тогда я ни об чем не думала, не способная была. Только глазами хлопать и могла, когда меня в Седой Лес выкинуло, — я с великим тщанием выговаривала слова языком, отвыкшим от человеческой речи. — Добрый он был, Ростислав Кунь. Очень добрый. Другой бы мимо прошел, что ему за дело, коли загнется в лесу от холода и голода чужая, странная девка? А этот подобрал. Отряд остановил.

Я говорила, а руки мои ровно своей жизнью жили — то складки на одеже расправят, то в скамью вцепятся. Я спохватилась, сложила беспокойные на коленях. Сказ свой невеселый продолжила:

— Они тогда ту поляну мало на брюхе не исползали, выясняя, откуда я такая взялась. И выяснили — через стихийные врата. Пор-тал, — я покатала на языке непривычное слово, тогда впервые услышанное, будто пробуя его на вкус, — Да маги сказывали, там особо и искать не пришлось, след явно видный был. Они не столько его искали, сколько проверяли, нет ли под ним чего иного укрытого. Та ли я, за кого себя выдаю?

Старший брат Росислава Куня, тоже устроившийся на том же месте, что и в прошлый раз, согласно кивнул, буркнул:

— После активации природного портала магический фон очень долго характерный стоит, — и подбодрил, — Выходит, они взяли тебя с собой?

— Выходит. Хотя эльфы, к примеру, против были. Но Кунь только плечами пожал, и сделал по-своему. Его люди ему верили, и то для него было главное, а эльфы могли думать, что хотели.

Я снова вернула на колени суетливые руки, и вперившись взглядом куда-то в ворот Колдуна, со вздохом признала: