– Ладно, пока примем на веру показания старшего сержанта Борискина, - голос Контрразведчика звучал теперь почти спокойно. «Шторм» явно шел на убыль.
– Значит, проводка была повреждена в интервале времени от вчерашнего полудня до сегодняшнего утра. Так получается, Смородин?

– Да, Вадим Алексеевич.

– Характер повреждения?

– Мы со старшим лейтенантом Светловым сняли соскоб с поврежденной проводки. Пробы самолетом отправлены в Москву на экспертизу.

– А ваши предварительные соображения, товарищ старший лейтенант?
– по иезуитски ввернул вопрос полковник.
– Характер повреждений механический?

– Никак нет. Создается впечатление, что на кабель была пролита кислота, которая и расплавила пластиковую изоляцию, - без запинки ответил старлей.

– Кислота?
– густые седые брови Контрразведчика удивленно изогнулись.
– Откуда в монтажном корпусе могла появиться кислота?

– С растворами серной и соляной кислоты в испытательном зале работает только отделение обслуживания наземной техники. Командир капитан Пажитнов. На балконе второго этажа испытательного корпуса, как раз над поврежденным кабелем, особистом части старшим лейтенантом Бубениным был найден поврежденный кислотный прибор. Рядом с корпусом прибора - лужица кислоты. Сквозь щели балкона кислота могла протечь вниз и прожечь оплетку кабеля.

– Почему на балконе оказался неисправный кислотный прибор?

– Вот это самое странное, Вадим Алексеевич... По документам капитана Пажитнова этот прибор проходит как списанный. Более того, около недели назад он был вывезен на свалку.

– Чудеса, да и только!
– Контрразведчик развел руками.
– Что же этот кислотный прибор своим ходом вернулся в испытательный корпус?

Он повернул голову к сидевшему слева от него крепышу с густой черной шевелюрой:

– Капитан Никитенко, что дала дактилоскопическая экспертиза места происшествия? Вы, Смородин, можете сесть. Пока...

Никитенко поднялся с места. Роста он был невысокого, полноват, над ремнем под рубашкой уже угадывались очертания округлого живота.

– Дактилоскопия, Вадим Алексеевич, пока не дала конкретных результатов. На кабеле, розетке и кислотном приборе поверх многочисленных отпечатков пальцев нами обнаружены свежие смазанные следы. Такое впечатление, что со всеми тремя предметами не далее, как сегодня утром работал кто-то в легких матерчатых перчатках. С поверхности прибора мы даже сняли микроворсинки материала этих перчаток...

– О, а вот это очень интересно!
– на лице Контрразведчика впервые за все время разговора мелькнуло подобие легкой улыбки.
– Если я вас правильно понял, товарищ капитан, нынче утром чьи-то руки в перчатках касались и электрокабеля, и розетки, и списанного прибора на балконе второго этажа? Так?

– Так, Вадим Алексеевич, - кивком подтвердил Никитенко.
– Более того, у меня есть основания полагать, что оплетка кабеля, перед тем как на нее была пролита кислота, все-таки была механически повреждена. Разрез на оплетке был замаскирован разлитой позднее кислотой.

– Вот даже как...
– Контрразведчик задумался.
– Гм, а ведь любопытная вырисовывается картина... Некто в матерчатых перчатках берет со свалки кислотный прибор и заносит его на второй этаж балкона в зале испытаний. Вскрывает прибор... Так вскрывает, чтобы из раскуроченного корпуса натекла лужица кислоты. Потом в какую-то емкость сливает остатки кислотного раствора и спускается вниз, в зал. Ножом разрезает пластиковую оплетку электрокабеля и поливает разрез кислотой. Вот и все - готовы все предпосылки для несчастного случая!

– Именно так, Вадим Алексеевич, - поддакнул Никитенко.
– Экспертиза в Москве, конечно, скажет последнее слово, но, по-моему, имитация несчастного случая очевидна.

– Хорошо, Николай, присаживайся, - взгляд Контрразведчика еще более потеплел.

«Ну, если шеф начинает обращаться по имени, значит, буря точно миновала», - с облегчением подумал Чекмаев.

– Если лейтенанта Макарьева с помощью имитации несчастного случая пытались вывести из игры, -Контрразведчик ухмыльнулся, - значит, он где-то наступил на мозоль человеку, которого мы с вами ищем.

Он повернул голову к капитану Чекмаеву:

– Костя, а что это за девушка была около Макарьева сегодня в зале? Черноволосая, худенькая...

– Телефонистка узла связи командного пункта ефрейтор Ульяна Соронина. В ночь перед стартом она дежурила на смотровой площадке, откуда на КПП стартовой позиции якобы звонил майор Бехтерев.

– Гм, смотровая площадка, говоришь? Вот, значит, куда наш Макарьев уже добрался. Я так понимаю, Константин, что с этой девицей они раньше знакомы не были?