– С Региной я давно знакома, но стараюсь принимать ее в малых дозах при всей ее эрудиции она слишком категорична, безапелляционна, а это, знаете ли, раздражает. Доктора Года считаю своим наставником: он никогда не отказывает мне в советах, терпеливо выслушивает мои излияния по любому поводу. Павла люблю, он - чудесный парень и, когда бы не разница в годах я старше почти на десять лет - ей-богу, женила бы его на себе! Конечно, шучу. Я не терплю принуждения в какой бы форме оно не выражалось, да и жена из меня - никакая.

Она бросила быстрый взгляд на Ляшенко, и он подумал, что хозяйка, должно быть, не случайно завела этот ничего не значащий разговор, скорее всего она испытывала его терпение. Но он не хотел перехватывать инициативу - пусть говорит.

Инна Антоновна неопределенно улыбнулась:

– Валентин... простите, вы так и не назвали своего отчества.

– Георгиевич.

– Валентин Георгиевич, я понимаю, вы пришли по делу, а я болтаю бог знает что. Поэтому давайте, наконец, определим круг интересующих вас лиц, и я не буду понапрасну судачить о других людях.

Валентин насторожился: ему показалось, что в предложении хозяйки кроется какой-то подвох. Но, поразмыслив так и эдак, он не нашел каких-либо подводных камней в предлагаемом русле беседы.

– Меня интересует Лариса, ее мачеха, ассистент Боков, молодой человек, который столь бесцеремонно заглянул вам в лицо в ресторане, доктор Новицкий.

– Доктор Новицкий?

– Полагаю, вы знаете его?

Инна Антоновна недоуменно посмотрела на Валентина:

– Разумеется.
– Она ненадолго умолкла, словно подыскивая нужную фразу, потом улыбнулась каким-то своим мыслям.
– Я ответила слишком категорично. Мы не всегда можем разобраться в себе. Чего уж говорить о других: о тех, с кем мы встречаемся в силу необходимости, или по воле случая. Ведь мы детерминируем свое поведение, заранее настраиваемся на определенную волну. Так же поступают те, с кем мы общаемся.

– Но все-таки мы составляем мнение об этих людях, - Ляшенко счел нужным поддержать это несколько вольное и, надо полагать, не случайное отступление от темы разговора.

– И часто ошибаемся. Конечно, дурака сразу видно, и умного с ним не спутаешь; пошляка выдает язык, сластолюбца - взгляд. А если человек не дурак, но и не гений, не мерзавец, но и не святой, можно ли утверждать, что он хороший?

– Человека судят по делам.

– Я плохо разбираюсь в праве, но мне кажется, что судят не по делам, а за дело, - усмехнулась хозяйка.
– Так вот имейте в виду, я - не судья. К тому же, как большинство женщин, субъективна в своих оценках.

– Я это учту.

– Прекрасно. Так с кого начинать?

Вопрос был задан неспроста: она ожидала, что он пойдет напрямик, спросит о том, кто его больше интересует, и таким образом раскроется перед ней. Невропатолог, педагог - она неплохо знала психологию. Но Ляшенко учитывал это.

– Мы говорили о Ларисе.

– Это вы говорили, я еще не приступала.
– Она помедлила, очевидно оценивая его маневр.
– Что сказать о Ларисе? Современная девушка. Неглупа, но бывает вздорной: если что-то взбредет в голову, пойдет напролом. Общительна, хотя подчас замыкается, уходит в себя. Не прочь флиртануть это ее выражение, но, как мне кажется, в своих увлечениях не заходит далеко - она достаточно самолюбива. Воспитанна, вежлива, но маменькиной дочкой ее не назовешь, что не удивительно, она выросла без матери. Очень любила отца. Одно время люто ревновала его к мачехе. Но потом они нашли общий язык, чему во многом способствовал Новицкий.

Она не то, чтобы оборвала, а как-то скомкала конец последней фразы, и это не укрылось от Валентина.

– Вы знаете парня, который хулиганил в ресторане?

– Видела два или три раза у Яворских. Он переплетал книги: у Матвея Петровича была обширная библиотека. Мне он тоже как-то сделал одолжение: переплел диссертацию. Но непосредственно с ним я не общалась: диссертацию передала через Новицкого, они в одном доме - на Харьковской - живут.

Ляшенко едва сдержал готовую вырваться реплику: "Вот как?"

– Кажется, его зовут Толиком, - продолжала Инна Антоновна.

– Звали.

Она растерянно посмотрела на него, ткнула сигарету мимо пепельницы:

– Он умер?

– Сегодня утром.

– Какой ужас!

Она потянулась за новой сигаретой. Кажется, ее огорчение было искренним.

– Спасибо, что сказали, не то бы я наболтала всякую чушь.
– Она прикурила, окуталась дымом.

– Что вы подразумеваете под чушью?

– Чушь! Но если вас интересует и это, извольте. Одно время Толик был влюблен в Ларису. По-мальчишески, конечно: краснел-бледнел в ее присутствии, что Лариса, разумеется, замечала, что отнюдь не шокировало ее. А вот Надежда Семеновна на этот счет рассуждала иначе. Она не раз выговаривала падчерице за то, что слишком снисходительна к этому парню. То ли за нравственность ее опасалась, то ли считала, что он неровня Ларисе. Скорее - последнее.

– Лариса послушала мачеху?

– Этот флирт был несерьезен с самого начала.

– На этой почве раньше возникали конфликты?

– Мне об этом неизвестно.

– Чем увлекается Лариса?

– Всем понемногу: отдает дань моде, любит потанцевать, не гнушается барами, вечерними кафе. Но вместе с тем занимается спортом: велосипед, плавание, лыжи. Собирает книги по киноискусству.

– Хотела стать киноактрисой?

– Кто из девчонок не мечтает об этом!

– В мединститут пошла по призванию?