— Еще! — сказала ему, прижимая к себе его ягодицы.

Он увеличил темп, запустив пальцы в мои волосы, даря снова и снова горячие поцелуи.

— Еще…

— Тебе будет больно.

— Нет! Мне хорошо. Женя, еще!

Краны мужчины в очередной раз сорвало, и он набросился на меня с ещё больше яростью и желанием, вызывая во мне не менее яркую ответную реакцию. Я вжималась в него и кричала от кайфа, пока он вбивался в меня на всю длину.

Оргазм. Передышка. Ещё один такой же страстный секс. Ему как всегда мало. Душ. Третий секс… Ну вот теперь я, пожалуй, всё-таки устала…

Горячий чай с лимоном. Клубничное варенье. Любимый мужчина рядом, размешивает сахар в чашке и улыбается.

— Я люблю тебя, Жень, — протянула руку и сжала его большие пальцы.

— Это взаимно, девочка моя, — он перехватил мою руку и поднёс к губам, подарив пальцам нежный поцелуй.

— Жень, расскажи мне о своём прошлом, — неожиданно попросила я.

Он помолчал и нахмурился. Потом всё же ответил:

— Для чего тебе так хочется это знать? Там всё трагично, мне нечем гордиться. Ни к чему тебе это.

— Понимаешь, — закусила я от волнения губу. — Мне нужно знать, кто такая Лена, и что вас связывает с ней до сих пор. Совершенно очевидно, что ты…любил её.

— Да, любил. Но сейчас это уже прошлое. Настоящее — ты, Ева. И я люблю тебя. К чему ты хочешь ворошить прошлое и бередить былые раны?

— Я почти ничего о тебе не знаю, и это огорчает меня. А Лена… Наверное, я ревную.

Подняла на него глаза. Зато честно. Может, он поймёт, что я из-за этого переживаю и объяснит мне всё так, чтобы я поняла.

— Ты будешь волноваться. А тебе нельзя.

— Не буду, — снова вязала в ладони его большую и сжала. — Пожалуйста, Жень. Мне нужно знать. Иначе я ковыряю сама себя, не зная правды. Ты ведь не говоришь ничего.

— Хорошо. Раз тебе это так важно… — пожал он в ответ плечами.

Сменил позу, собираясь с духом перед исповедью. Я вытянулась в струну, стараясь не пропускать ни одного слова. И Женя начал рассказывать:

— К мёртвым не ревнуют, малыш, — поднял он на меня глаза. — Лены давно нет в живых. Уже почти шесть лет. Она была моей женой. Долго. Мы были знакомы со школы. В старших классах стали общаться, влюбились друг в друга. Начался роман, закончившийся свадьбой уже в институте. Детей Лена не хотела. Говорила, что надо сначала учиться, строить карьеру. Не могу с ней не согласиться. И тогда, и сейчас, я считаю её крайне мудрой женщиной.

Он временно прервался, чтобы смочить пересохшее горло чаем с лимоном. Я же сидела потрясённая и смотрела в одну точку. Я понимала, что история с Леной кончилась плохо, но чтобы настолько…. Не могла и предположить, что она не среди живых.

— Мы выучились в одном институте, — продолжил рассказ Женя. — Решили, что теперь можешь позволить себе малыша. Лена забеременела. Потом я попал в одну историю. Не буду вдаваться в подробности, тебе опасно это знать, но я защищал Максима Витальевича. Именно поэтому он помогает нам сейчас — я спас его жизнь ценой своей семьи. Но тогда я этого не знал. Меня ранили вместо него, и пока я был в бессознании в госпитале, мою беременную жену убили, мне в отместку. Я сломал им весь план по шантажу и убийству Разумовского, и мне пришлось за это отвечать. Он их спрятал, конечно, но пошёл на поводу у плачущей женщины, позволил ей повидать меня. Так они напали на её след. Впоследствии он понял, какую глупость сделал, но женские слёзы и мольбы на мужчин влияют сильно. Помнишь, тогда в лесу — я не убил Родиона по твоей просьбе. Теперь жалею. Нельзя было слушать, но уже поздно. Глупость, ошибка, которая нам всем может стоить теперь жизней. Я должен был это понимать, но я ведь не робот и не машина, я тоже подвержен чувствам.

Женя нервно провёл пятернёй по своему короткому ёжику. Ему было нелегко об этом говорить. Это был сложный выбор, теперь я и сама жалею. Но тогда…я не могла бы поступить иначе. Возможно, моя доброта будет наказана. Я заплачу за это тоже…

— В общем, Лена и наш нарождённый ребёнок погибли из-за меня. Этот груз вины до сих пор давит на плечи. Я так и не смог с этим смириться. Я любил один раз в жизни, больше пятнадцати лет одну женщину, которой не стало из-за моей работы. Именно в этот день Евгений Сергеев умер, и появился Ян. Я уехал в Израиль. Служил там в армии, в горячих точках, на спец. заданиях. Проще говоря, искал смерти. Но мне, как назло, везло. Видимо, еще не пришло моё время. Мне еще предстояло встретить тебя, снова полюбить, хотя я считал, что это уже невозможно, вызволить из плена в двадцать первом веке девушку и родить с тобой малыша. Судьба привела меня за руку в этот дом, который стал для нас всех точкой невовзрата. Ты — роковая женщина оказалась для нас с Измайловым, Ева.

— Я не специально, — только и смогла ответить я после столь эмоциональной и тяжелой до комка в горле истории.

Я будто с ним прожила в ускоренном варианте его жизнь. Чувствовала его боль, пусть и только частично, и не знала, как ему помочь.

— Ты и сейчас переживаешь? Ты невиноват. Я знаю тебя, Женя. Ты бы сделал всё что можно и нельзя, чтобы спасти жену и ребёнка. Но ты не мог. Перед смертью все равны. Зачем же ты себя так коришь за это? Столько лет ощущать себя виноватым без вины.

— Да, я считал себя виноватым. Мне даже поделиться не с кем было — друзей у меня нет. Один Максим и был рядом, и то, потому что его жизнь я спас, а мою жену он не уберёг.

— Ты не должен себя винить. И его тоже. Он не хотел плохого. И ты поступил верно. Ты не знал, что тебя ранят, и ты не сможешь защитить её. Она тоже это знает, уверена, и нисколько не винит тебя. Ты должен отпустить и Лену, и эту ситуацию. И тогда станет легче.

— Мне уже легче.

— Правда?

Он потянул меня за руку, поднял со стула и усадил к себе на колени, как ребёнка.