Я вошла в кухню. Гущин раскладывал по тарелкам яичницу с поджаренной сосиской.

— Что так рано встала? — спросил он. — Я думал, ты проспишь до обеда.

— На работу надо идти.

Я посмотрела на тарелку. Так простенько. Не сравнится с тем, что мне готовил Павел. Есть не хотелось, но отказываться было некрасиво, он же старался. Поселился у меня по моей просьбе, да еще домработника заменяет.

— Зачем? Ты же на больничном.

— Да. Но мне надо искать новую работу.

— Понятно. — Гущин сел напротив меня. — И кем устроилась?

— Еще пока устраиваюсь. Секретаршей начальника.

— А сможешь? Ты же кофе варить не умеешь. И характер у тебя, мягко говоря… кхе… взрывной, — подобрал он наконец нужное слово. — Не жалко тебе начальника? Ты же его и побить можешь.

— Сама не рада туда идти, но надо. Уже договорились.

— Да… — подумал он и вдруг, будто что-то вспомнил. — Вик, а зачем ты Высоковского пригласила сюда? Назначила ему свидание, а сама спать пошла. Или ты тогда с ним договорилась, чтобы он приезжал сюда изображать тайного воздыхателя? Я, конечно, ценю твои силы на покорение моего беспечного сердца, но до часу ночи заставлять его мерзнуть под окнами… Вик, ты бессердечная!

Я подавилась. У меня в голове сразу промчалась масса вопросов. Миша приезжал сюда? Опять стоял под окнами? Но почему? Что ему надо? Мог бы подняться и спросить у меня. В груди опять все сжалось. Не на меня же он приезжал посмотреть! Не похож он на робкого. Гущина испугался? Нет, бред. Ему, скорее всего, нужны бумаги или информация от меня. Что же делать? Как прекратить все это?

— Хозяйка ты никакая, — продолжал Сергей. — А как женщина — вообще бессердечная и совсем не приспособлена к семейной жизни. Жениться я на тебе могу, но поставлю ряд условий.

Гущин не сводил с меня озорных серых глаз. Я опять подавилась и выпила целый стакан воды, чтобы перестать кашлять.

— Не пугайся, я в отличие от тебя очень мягкий человек, и у меня отзывчивое, доброе сердце, — продолжал он.

— Гущин, ты меня сума сведешь!

— Именно этим я и занимаюсь. Так что делал под нашими окнами этот хмырь?

— Только ревность ко мне не изображай. — Я встала и налила себе кофе. Яичницу Сережину я так и не доела, да и боялась ее уже есть, совсем она мне в рот не шла. — И я не знаю, что он здесь делал. Увижу — спрошу.

Блин, похоже, я опять краснею. Щеки мои запылали.

— Ты с ним сегодня встречаешься? — Гущин хитро поднял одну бровь.

— Да нет же! Я вообще говорю. Если увижу его, узнаю, что он здесь забыл.

— Ну-ну. Так ты согласна на ряд условий?

— Каких? — не поняла я.

— Очень полезных для тебя. Я сегодня для тебя их в письменной форме приготовлю.

— Гущин, ты совсем оборзел! — Я встала из-за стола. — Мне пора. Вечером буду.

Я пошла в комнату Маши выбирать себе наряд.

— А спасибо? Вик, ты еще и невоспитанная.

Гущин стоял в дверях.

— Спасибо, — буркнула я, рассматривая кремовую шелковую блузку.

— К ней вот эти брюки бери. — Он показал на черные брюки из ткани под кожу. — И вот этот ремень.

Таким образом, мы с Сергеем создали мне приличный вид секретарши. Я полчаса наводила макияж, потом сказала Сергею, чтобы он проверил холодильник и сходил в магазин за продуктами. Вечером решили готовить ужин. Гущин с усмешкой произнес:

— А ты справишься?

Я подумала, что мне стоит купить полуфабрикатов, чтобы Гущин не остался голодным, так как вкусно что-то приготовить я сама вряд ли смогу.

В полицию я приехала на такси, и снова на проходной повторилась старая песня: куда, зачем, кто такая и еще куча вопросов. Как они мне надоели! Записали бы мои предыдущие ответы. Я раз пять сказала, что на вчера у меня был пропуск от Андрея Петровича, но я не смогла к нему приехать по очень уважительной причине, которая называется похороны, и пришла как только смогла, но они снова и снова допрашивали о причине визита. Конечно, я им не рассказала про регистратор, но про майора Петрова упомянула. Меня провели к следователю Паржину — так было написано на его двери. Паржин был довольно приличный мужчина. Темные короткие волосы, а сам — аккуратный, на вид серьезный и непробиваемый. Этакий скорпион, говоря языком гороскопа. Именно это насекомое, почему-то и вспомнила я, когда увидела его.

— Виктория Рязанцева, уроженка Воронежской области, село Листопадное. Мать воспитательница, отец военный летчик в отставке. На пенсии, — добавила я. — А вы Паржин А Вэ?

— Анатолий Викторович. Что вас привело к нам?

Анатолий Викторович сел на стул, словно опять собирался меня допрашивать.

— Я устала спрашивать: где майор Петров, что меня допрашивал в четверг? Как идет следствие по аварии, что произошла на дороге? Я не знаю, где, но в которой разбилась моя подруга.

У Паржина было каменное лицо, от чего он становился все более неприятным.