Спать. Спрятаться как можно дальше от любых раздражителей. Глубже нырнуть в уютную темноту. Может, навсегда там остаться. Хватит с меня.

И тут до заторможенного сознания дошло: Эрихард!!! Он жив.

Я распахнула глаза.

Правда он.

Скула подбита, в уголке рта запекшаяся кровь, одежда местами порвана, но арлорд жив. И, возможно, скоро станет кронсом.

Сказать, как я рада его видеть, не получилось. убы отказывались двигаться. И остальное тело тоже. Дрожь становилась все сильнее. Перед глазами плыло.

– Вот так, - почему-то довольно прошептал Эрихард и подхватил меня на руки.
– Давай выбираться.

Оказалось, что ледяную тюрьму охраняют. Я видела огоньки камер, дважды нам попадались люди в форме. Главное, мы им не попались. Поначалу Эрихард прятался, прижимался к стенам, уходил в свободные коридоры. Но потом вдруг шагнул туда, где дежурил охранник. И… ничего. Мы прошли к выходу, нито и не заметил.

Мои способности.

Я вроде как ушла в себя и забрала с собой Эрихарда.

Ничего себе!

Удивилась и отключилась окончательно.

Следующее возвращение в реальноcть оказалось ещё более неприятным.

На мне не было одежды. Эрихард растирал меня чем-то резко пахнущим. От этогo запаха начали слезиться глаза. Кожа горела и зудела. Губы потрескались,и вместо слов опять получился лишь протестующий всхлип.

– Потерпи, - приказал ледяной.
– Скоро станет получше.

Не верю, что это правда происходит со мной.

Погано и голова разламывается. А еще стыдно. Кошмар какой-то.

Но уже не трясет.

Снова всхлипнула.

«Жених» всмотрелся в мое лицо, оценил состояние и принялся заговаривать мне зубы. Рассказывал волшебные сказки Тенерры, про магию, цветы, растущие прямо в снегу,из стеблей которых делают самые дорогие местные ткани,и девушку, когда-то собиравшую эти волокна из стеблей, а потом навсегда ставшую кошкой ради сохранения магии в Тенерре. ели. Потом про красный лед, оставшийся на месте гибели сына первого кронса. Тот парень стал первой жертвой в борьбе за власть тенерской знати, и магия решила навсегда сохранить этот след.

Отключиться не получалось, но голос Эрихарда помогал немного отрешиться от реальности. Сказать бы ему, что сказки должны быть веселыми… или хотя бы с добрым концом. Но вряд ли такие найдутся в его голове. А ещё я видела, что он устал, ему тоже страшно и он держится из последних сил.

Пусть говорит.

му тоже так легче.

Закончив с растиранием, Эрихард завернул меня в одеяло и крепко прижал к себе.

Я, кажется, только на минутку глаза закрыла… а оказалось, что несколько часов проспала.

Место выглядело незнакомым. Каменный пол, софа, на которой я лежала, несколько пустых каменных чаш разных форм на полках. Никакой техники. Источником света служил вертлявый кругляш, созданный Эрихардом.

Потянулась и проглотила зевок. По ощущениям, на жизнь вперед выспалась. При следующем движении обнаружила, что на мне под одеялом по-прежнему ничего нет.

Эрихард грел воду, для чего ему приходилось вызывать пламя. Оно ревело и закоптило большое блюдо, которое использовал маг, но его самого не обжигало, а вода в левитирующей над огнем каменной чаше уже булькала.

Вот так.

Не только ледяная магия.

Что я проснулась, «жених» пока не заметил.

– Где это мы?
– решила привлечь к себе внимание вопросом.

– Возле вулкана.
– Взгляд, скользнувший по мне, в короткую долю секунды из обеспокоенного стал виноватым.
– В забрoшенном доме. Здесь много таких.

Порядок он, наверное, навел с помощью магии.

Все правильно.

– Нас здесь не найдут?

– До сих пор же не нашли.
– Эрихард высыпал какие-то травы в кипяток. – На cамом деле, это твоя заслуга. Ты несколько часов нас закрывала.

Похвалы вроде как и е было, но я раскраснелась и смущенно поерзала под одеялом.

Эрихард создал над чашей купол, чтобы травы заваривались, после чего повернулся ко мне.

– Ты как? Отогрелась?

– Ага.

Лучше бы он продолжал смoтреть куда-нибудь в другую сторону. Я натянула одеяло до самого подбородка и все равно чувствовала себя под его взглядом обнаженной. Впрочем, как выяснилось, «жениха» в тот момент занимали отнюдь не мои спорные прелести.

– Ненавидишь меня? – спросил буднично и впился в меня каким-то обреченным взглядом.