— Времени тебе — четыре дня, — Самир отпустил меня и отошёл в мини-бару, беззаботно налил себе виски. Потом снова повернулся ко мне. — Сегодня настроение уже испортила твоя сестра. А завтра я улетаю в Копенгаген на конференцию, и вернусь только в следующую среду. Если ты не согласна на мои условия, то готовься в четверг к аборту. Я запишу тебя заранее. И не пытайся бежать — я тебя найду хоть у чёрта за пазухой.

Закрыла лицо руками, чтобы просто не видеть его. Какое он чудовище! Как раньше я не замечала этой жестокости в нём? Как он мог мне когда-то нравиться? Как его смогла полюбить Зарема? Опять шантаж, опять плен. Только Горский не тронул бы ребенка, в отличие от Самира, в остальном же они поступают одинаково. Что же за судьба у меня такая?

— Не надо здесь рыдать, — одёрнул меня Самир. — Иди к себе. Иди и думай, Ясмин, думай. Твоё будущее только в твоих руках.

Опустила руки и взглянула в лощеное лицо этого монстра.

— Зачем ты женился на Зареме? — спросила его в лоб.

— Хочешь сказать, что не догадалась? — изогнул он одну бровь. — Из-за тебя. Вы очень похожи. Только это ошибка, Зарема словно твой суррогат.

— Тогда отпусти ее, — попыталась я снова воззвать к его совести, которой, впрочем, у него нет.

— Ну нет уж, — усмехнулся он. — Она останется здесь и будет рожать моих детей. Ты же будешь ласкать меня ночами, я так хочу. Я буду приезжать в твой дом.

В дом Горского? Чтобы там заставлять меня спать с ним? У меня это всё просто не укладывается в голове. Молча вышла из кабинета и пошла в сторону комнаты. Не хочу сейчас столкнуться с Заремой, видеть её боль. На данный момент я не знаю, как справиться хотя бы с собственной… Поговорить с сестрой обязательно нужно, хотя бы попытаться ей донести, что я ей не враг, и возможно, мы что-то придумаем вместе? Должна же она чувствовать меня, я не желала ей зла. Мне не нужен Самир уже давно. Почему же он никак не оставит мысли обо мне? Я чужая женщина, как он только может себе позволять склонять к интиму такую? Я думала, что самый страшный человек из тех, кого я встречала — Горский. Я ошиблась. Это Самир…

Неделю назад.

ГОР.

В горле пересохло. В глаза как песка насыпали. В животе тупая боль, тело как свинцом налито. Пошевелил рукой — очень тяжело, словно я разучился.

Заставил себя открыть глаза.

Кафель. Больничная палата. Я вижу. Чувствую. Слышу мерный гул медицинского оборудования. Я жив.

— Он очнулся! — услышал я женский голос, и вокруг меня поднялась суета.

— Где Ясмин? — разлепил сухие губы и с трудом произнес я.

— Какая еще Жасмин тебе? — ответил голос. — Лежи. Жасмин, Белль, и Аврора* — все принцессы будут потом, когда ты оклемаешься. Лежи, сказала.

ЯСМИН.

Самир уехал, а я ходила по дому словно тень. Заремы тоже нигде видно не было, она даже не выходила есть. Возможно, ей носили еду прямо в комнату, потому что она не хотела пересекаться со мной. Мне тяжело было считать дни до его возвращения. Я боялась того, что будет, потому что становиться его любовницей я не хотела, но на кону стояла жизнь моего ребёнка. Одиночество и неприятна ссора с сестрой угнетали.

Перед приездом Самира я не выдержала больше слёз, одиночества и невыносимого чувства вины. Я пришла к ней сама. Негромко постучала.

— Я не хочу ничего, — отозвалась раздраженно Зарема. — Уходите.

Но я настырно толкнула дверь и вошла. Мои глаза встретились с ее — такими же грустными и испуганными.

— А, это ты… — сказала она и собралась в комок на кровати. — Ты тоже уходи.

— Нет, я не уйду, — сказала твёрдо я и подошла ближе. — Нам необходимо поговорить.

Сестра затравленно глянула на меня, словно во всем была виновата я одна. Но ведь это не так! Я нисколько не в лучшем положении, чем она сама. Если кто и виноват, то только ее подлец-муж.

— Я уже всё видела сама, — враждебно вскинула она подбородок. — Какие тут еще разговоры возможны? Не ожидала от тебя такого ножа в спину.

Она смотрела на меня, как на врага. И от этого стало ещё больнее, ещё паршивее. Самир сломал всё…

— Милая, как бы тебе сейчас не было трудно меня слушать, но это необходимо нам обеим. Самир нас рассорил. Я не хотела этого всего.

Она как-то странно глянула на меня, а потом снова насупилась.

— Ну да, конечно. Ты, наверное, рада была попасть сюда, из плена к Самиру поближе? Он ведь на самом деле не переставал тебе нравится?

Я только и покачала головой.

— Зарема, ты ведь поняла еще тогда, на том вечере, что у меня давно нет чувств к Самиру. Я тоскую о своём Горе.

Сестра, утирая слезу снова вгляделась в меня.

— Правда?

— Очень. Безумно тоскую. И никого другого я не хочу.

Зарема несколько раз сморгнула. Она знает прекрасно, что я не лгу. Она слишком хорошо меня знает. Эта размолвка — первая такая серьезная за всю нашу с ней жизнь.

— Значит, я тогда была права? — спросила она тихо. Она уже иначе смотрела на меня. Без ненависти. От этого мне стало легче дышать, грудную клетку больше не стягивали эти незримые путы, которые резали тонкую кожу на ремешки.