А задач у Наума было припасено преогромное количество. И оно постоянно росло. Пытаясь понять основы формирования вселенных, ребятишки вовсю налегали на точные науки. Изучая культуру и языки представителей иных цивилизаций, вчерашние школьники нещадно терзали учебники философии, литературы и истории. Но этого было мало, и они яростно продирались сквозь тернии логики и лингвистики. А за ними маячил гигантский пласт естественных наук…

В первые недели скорость учебного процесса казалась коллегам Инги просто чудовищно низкой. Хотя ребята вовсю пользовались вычислительными мощностями и высокоинтеллектуальными хранилищами информации. Ни о какой, привычной жителям двадцатого века зубрёжке не было и речи! Тем не менее, самые скромные ожидания преподавателей рассыпались прахом, и многие учёные всерьёз сомневались в ценности спасённых представителей рода человеческого. Но это было только в самом начале! Не успело минуть полугодие, как кибермозг лаборатории огорошил своих создателей, сообщением, что группа наиболее активных ребят самостоятельно обнаружила простейший вариант перехода в соседнюю вселенную.

В рядах ледяных это вызвало настоящий шок. Одни требовали перепроверки всех учебных заданий, другие восторгались успехами прогноза вычислителя, третьи лишь поражённо разводили руками, признавая свою ошибку. Но так или иначе, а с этого момента ледяные поняли, что интенсивная работа вывела разум вчерашних школяров на недоступный их отцам уровень. Инга радовалась как дитя, хотя отлично понимала, что теперь всем придётся скрипеть мозгами и напрягать все имеющиеся вычислительные мощности…

Татьяна стремглав выскочила из воды и, не обращая внимания на играющих в волейбол, кинулась к махровому полотенцу.

— Замёрзла? — удивлённо поинтересовался Вадим.

— Да, блин! Холодища! — стуча зубами, выдавила девушка.

— Заболела, что ли? — буркнул проходящий мимо Иван, — Море теплющее ведь!

Но Татьяна не ответила, занятая интенсивным растиранием. Когда, наконец, покрасневшая от усилий девушка перестала дрожать и завернулась в полотенце, к ней осторожно приблизилась Инга и мягко заметила:

— Таня, недосыпание отнимает у организма силы. Я тебе сколько раз говорила, не засиживаться в лаборатории?

— Прости, — Татьяна пристыжённо уткнулась лицом в коленки.

Инга вздохнула, нежно пригладила спутанную Татьянину шевелюру и тем же тихим голосом поинтересовалась:

— Так, почему ты за полночь засиживаешься в лаборатории?

Девушка осторожно подняла голову и опасливо глянула на наставницу. В зелени глаз отчетливо читалась борьба стремления рассказать и попросить совета с яростным желанием сделать всё самой и уже после объявить об успехе. Это противостояние, по видимому, давно изматывало девчонку. И искусанные губы были лишним тому подтверждением.

— Таня, давай прогуляемся по пляжу, — как ни в чём не бывало предложила Инга.

— Но ребята уже расходятся по лабораториям, — слабо запротестовала Татьяна.

— И что? — Инга задумчиво посмотрела на собеседницу, а в голове мигом пронеслось: “Она ведь давно привыкла к тому, что каждый сам выбирает удобное время для любого рода деятельности. Значит, что-то тут не так!”

Она осторожно взяла Татьяну под локоток и неспешно повела её вдоль кромки моря.

Мелкие, едва заметные, тёплые как парное молоко волны нежно окатывали ступни идущих девушек. И если Инга лишь недавно привыкла находить удовольствие в тактильных ощущениях, то Татьяна испытывала настоящий восторг от каждого шага, каждого плеска, каждого гладкого камушка. Наполненный теплом ветер окутывал бредущих ароматами солёных водорослей и, казалось, звал не расставаться с очарованием утреннего купания. Но Инга хорошо помнила, что нужно обязательно поговорить. Она остановилась и посмотрела на Татьяну.

— Ты не хочешь говорить, потому, что это не твоя тайна. Так?

Девушка вздрогнула от неожиданного вопроса, осторожно повернулась и, насупившись, посмотрела в глаза наставнице. Несколько секунд безмолвного переглядывания завершились Татьяниным кивком.

— Так и думала, — Инга вздохнула, — А раз мне не хочешь говорить, то, стало быть, и Лев не в курсе. Так?

Снова кивок.

— Отсюда следует, что вы натворили, что-то, что научный руководитель вам не разрешал. Так?

Татьяна готова была расплакаться. Но заметившая это Инга не стала доводить дело до слёз. Она мягко обняла девушку и тихонько прошептала:

— Какие же вы всё-таки ещё маленькие! Вы же понимаете, что информаторий не позволит вам опасные действия.

— Но он же вам ничего не сообщил! — Татьяна с трудом сдерживала слёзы.

— Конечно, нет! Он столь же разумен, как и мы с тобой. У него свои моральные установки. Если Наум дал слово, то уж будь уверена — сдержит!

— Знаю. Когда мы только познакомились, он сам так и сказал: “Моё слово — железо! Иначе и быть не может. Я ведь и сам из железа”.

— Помню! — Инга радостно засмеялась, — Лев тогда сильно удивился, что кибермозг так быстро овладел эпитетами вашей речи.

— Да… Он хороший. Даже не верится, что он лишь компьютер.

— Просто ты всё ещё оцениваешь компьютеры с точки зрения вычислительных мощностей. Не обижайся, пожалуйста! Не ты одна такая. Это наследие вашей прошлой жизни. Даже наблюдая за другими вселенными, ты ещё не привыкла, что разум может иметь совершенно невообразимую природу.

Они возвращались тем же путём. Пляж опустел, осталась только небольшая стайка подростков. По тому, как они напряжённо вглядывались в идущих, Инга сразу сообразила что к чему: