Шрифт:
Он кивает.
Я встречаю взгляд Инги — но не осуждающий: в фиолетовом омуте плещутся бесенята.
Возвращаюсь в кабинет — работы ещё хуева туча до завтра. Но день сегодня явно не мой.
Уже под вечер, когда я собираюсь поужинать с Ингой, а потом вновь затащить её в постель, на пороге появляется Айгуль.
И, судя по лицу, опять с нехорошими вестями. Пора вводить штрафы за дурные сообщения.
Служанка хлопает раскосыми глазами и лепечет:
— Валерий Евгеньевич, там Артем Евгеньевич Ингу Юрьевну до слез довел и ругается очень, к себе не подпускает, вас требует!
Что этот засранец опять удумал? Да и вообще, как смеет он третировать посторонних? Инга ему никто, а он ее до слез доводит, скотина!
Конечно же, Тема заметил, что Инги в его комнате нет. Вот и сорвал на бедной свою неуемную и незаконную в общем-то злобу, довел до слез девочку ни за что.
Врываюсь к ублюдку, рычу:
— Что ты себе позвляешь?
Он фыркает:
— А ты? Уже добрался до мякоти, подмял, да? — шипит он зло.
— А тебе какое дело, подонка кусок? Она тебе не жена! — зло и холодно чеканю я.
— Тебе тоже, — ухмыляется он. — И никогда не будет. Поэтому лучше уступи её мне. Мы в этот раз официально поженимся, а ты трахай сколько влезет. Она всё равно не в моём вкусе. Ну, давай, соглашайся, я же тебе помочь хочу.
— Обойдёмся без твоей помощи, — отрезаю я.
— Предпочтёшь, чтобы Ингу ославили шлюхой и твоей подстилкой. Давай, вперёд. Когда это дойдёт до её родителей — не жалуйся.
— Мы разберёмся, — выскакиваю прочь, хряпаю дверью.
Беситься я могу сколько угодно, но в одном Тёмыч прав — что-то решать со статусом Инги надо как можно скорее. Пока наша связь не ударила по ней…
Глава 14
ИНГА
Я жарю оладушки для любимого мужчины и размышляю о случившемся…
Мой Валерий — настоящий ураган в постели. Впрочем, не только в постели, но и под душем, и на столе в кабинете…
Вспоминаю о том, что случилось в эти два дня — и щёки заливает пунцовый румянец.
А какое пробуждение он устроил мне сегодня утром!
И теперь я хочу, чтобы каждая моя ночь и каждое моё утро начинались и заканчивались им. Чего уж лукавить хотя бы перед собой — я хочу быть не просто его любовницей, но и его женой. Родить ему детей, создавать уют, окружать заботой… Просыпаться от его ласк… Печь ему оладушки в конце концов.
Более того — я понимаю, что не с ним всё это невозможно. Никакому другому мужчине никогда не позволю прикоснуться ко мне. Лучше умру. А значит, такие простые радости как счастье материнства и семья мне не светят.
Когда я ухаживала за ним, избитым спецназовцами, Валерий ясно дал понять — никаких «нас» не существует.
У наших отношений нет будущего.
И думать иначе, на что-то надеяться — мучить любимого, который не сможет дать мне то, чего я так желаю.
Поэтому мечты надо давить в корне и жить одним днём, здесь и сейчас.
А завтра…
Завтра у нас не будет. А, может, не будет и нас самих. Не зря же Валерий сказал, что враги пока что только затаились. И что ударят обязательно, выбрав момент наибольшей слабости и уязвимости.
Тяжело вздыхаю.
Клавдия Свиридовна смотрит на меня с сочувствием.
— Эх, деточка, — произносит она, — я бы могла сказать, что рада за вас с Валеркой, потому что такая любовь, как у вас, — она ловко переворачивает румяный стейк, — редкость в нашей жизни. Вы же когда вместе — светитесь, как две лампочки. Только вот не радостно мне, детка, а тревожно. И за тебя, и за него. Не та атмосфера в этом доме, чтобы любви цвести. Скорее, она здесь чахнет…
Давлю слёзы. Нет, плакать не буду. Это тоже нечестно по отношению к Валере. Если увидит мои слёзы — почувствует себя виноватым. А вина разрушает и делает слабым. Больше никогда не позволю ему чувствовать вину. Мне хватит тех ужаса и отчаяния, которыми фонило от него тогда в библиотеке.
Решительно дожариваю оладушки и принимаюсь за салат.
К стейкам Клавдия Свиридовна меня не подпускает. К ним, говорит, нужен особый подход.
Зато по салатам — я непревзойдённый мастер.
Нарядно сервирую поднос и несу в кабинет, где трудится мой любимый зануда. Ставлю поднос на стол, и тут же оказываюсь в кольце сильных рук.
Меня усаживают на колени.
— Сокровище ты моё! — говорит Валерий, и я тону в его сияющем взгляде. Клавдия Свиридовна права — такая любовь, как та, в которой купают меня, в наши дни — музейная редкость. — А сама? — интересуется он.
Мотаю головой:
— Уже перекусила на кухне.
Получаю лёгкий удар по попе.
— Ай! За что?! — возмущаюсь.
— В следующий раз давай кушать вместе.
Согласно киваю: неизвестно сколько осталось у нас этих «вместе»…
… Дальше мой день просто мчится со скоростью поезда.