Мальчишка замер на миг, уставившись на незнакомцев; а потом вдруг сломя голову бросился к ним.

— Здрассьте, — выпалил он единым духом. — Идёмте, идёмте скорее, вам нельзя тут, нельзя, пойдёмте…

— Мальчик, — Ирина Ивановна Шульц, похоже, если и растерялась, то куда меньше остальных. — Мальчик, что это? Почему нельзя?.. Куда идти?

— К нам, — быстро проговорил тот. — Меня Игорем звать, я… я вас ждал. Дед не верил, не верил, а я сказал — ждать обязательно, я и ждал. В школу не ходил, вроде как болен. Идёмте, идёмте, я сейчас всё объясню!

И потянул их к арке.

— Главное — ничему не удивляйтесь. Просто идите, — торопился Игорь. — Мы вас ждали. Дед, бабушка… все. Мы знали, что вы придёте… Только скорее, тут нельзя долго, нельзя!

— Почему, Игорь? — очень спокойно и очень серьёзно спросила Ирина Ивановна.

— Милицию могут вызвать, — мальчик кинул быстрый взгляд на тёмные окна, угрюмо уставившиеся на них с высоты. — Или неотложку. В Кащенко отвезут и всё!..

— Куда отвезут? — не понял Две Мишени.

— В дурдом. Ну, к психам. К ненормальным, — принялся объяснять мальчик Игорь, не переставая тянуть их к арке.

Федору пришлось тоже схватить Петю Ниткина за руку, потому что тот с разинутым ртом глазел по сторонам, хотя, на взгляд Фёдора, ничего такого уж необычного во дворе не было. Ну, разве что асфальт под ногами. В Гатчино такой было только на главных улицах, да и то не на всех.

Но тут они вышли на улицу, и…

— Постойте, это ж Кронверкский проспект! — вырвалось у Константина Сергеевича.

— И Народный дом государя Александра Третьего! — подхватила Ирина Ивановна.

Они стояли на оживлённом перекрёстке. Вокруг спешили люди — одетые совершенно не как ожидал увидеть Федор. Нет, не в каких-то фантастических нарядах — на мужчинах пиджаки или рубашки, брюки и штиблеты, а вот на женщинах — короткие платья: до колен или даже выше, особенно на молодых; очень многие простоволосы, хотя те, что постарше, носили платки.

А ещё по улице ехали автомоторы — не приходилось сомневаться, что это автомоторы, четыре колеса, внутри люди — но совершенно необычных, обтекаемых форм. Через дорогу тянулась чёрная железная ограда, за ней поднимались деревья сквера, ещё дальше высилось знакомое Федору по открыткам здание Народного Дома.

Вдоль ограды сверкали трамвайные рельсы и как раз по ним катил желто-синий вагон — такой же зализанный, округловатый, как и автомоторы на дороге.

— Этого не может быть… — выдохнул Костя Нифонтов.

— Ничему не удивляйтесь, — почти с мольбой выдохнул Игорь. — Ну, трамваи, да… ну, машины…

— Это не наш мир, — вдруг остановилась Ирина Ивановна. — Это… это…

— Не бойтесь, идёмте же! — продолжал умолять мальчик Игорь. — Вот вам крест, я правду говорю! Это не… не диавольское наваждение!

И он широко, размашисто перекрестился.

Две Мишени быстро снял фуражку, последовал его примеру. Ирина Ивановна и остальные кадеты — тоже.

— Скорее, скорее!..

— А куда? И далеко ли?

— Да недалеко совсем!..

— Будущее, — вдруг сказал Петя Ниткин. — Я знаю. Это — будущее.

Все так и замерли.

— Идёмте! — Игорёк чуть не плакал. — Идёмте, пялятся уже на нас!..

На них и впрямь косились. Лица у людей вокруг были самые разные, но почти никто не носил бород, словно вновь явился государь Петр Алексеевич, и стал брать с них особую подать.

— Встали тут, — проворчала какая-то бабка и, шаркая, принялась их обходить.

— Идёмте, мальчики, — Ирина Ивановна схватила Петю и Костьку за руки, Федор пошел сам.

Будущее. Ну да, будущее, что же ещё?

— Вас переодеть бы надо, — в лихорадочном волнении говорил меж тем Игорь, — да негде там. Вот я деду твердил, что на чердаке сумку держать надо, а он —

Они шли по проспекту, и Федя чувствовал, как подгибаются коленки. Что с ними случилось? Что с Корпусом? Что с родителями, с сёстрами?.. Как они тут оказались, но, самое важное — как им вернуться назад?!

Навстречу пробежала стайка ребят и девчонок, ровесников кадет и Игоря — ребята явно в форме, правда, скучной и унылой — серые пиджаки и брюки, «ни ремня, ни фуражки, шпаки какие-то», подумалось Фёдору. Девчонки — в коричневых платьях и чёрных передниках, похожих на гимназические, только куда короче. Федя не выдержал — покраснел.

Ирина Ивановна тоже покраснела.

У всех ребят на шее повязаны были красные платки на манер скаутских.

Девчонки дружно вылупились на Ирину Ивановну.

— Ух ты, какое макси… — услыхал Федя шёпот одной.

— А шляпка? Шляпка? Ну точно, как в кино!..

— Скорее! Скорее! — всё тянул и тянул их Игорёк.

Они меж тем дошагали до большого перекрёстка. Над кронами взметнулась игла Петропавловки; по правую руку словно какой-то великан уронил плоский серый блин странного круглого здания, куда постоянно входили и откуда постоянно выходили люди — непонятно было, как они там все помещаются?