Полыхнул ослепительно-белый разряд, словно во мрак подвала ворвалась небесная молния, так, что Федор на миг ослеп; а, когда вновь открыл глаза, вокруг было очень-очень тихо. Темно тоже было, но это была уже совсем другая темнота, привычная. Где-то рядом капала вода. Пахло кошками и сыростью.

В узкое оконце пробивался слабый свет. А за спинами…

За спинами не было никакой машины.

И впереди ничего не было. Вернее, ничего из привычного.

— Все целы? — Константин Сергеевич недоумённо переводил взгляд с госпожи Шульц на тройку кадет и обратно. — Господи, что это было? И… где мы?

— У-у м-меня ф-фонарь есть, — выдавил Петя Ниткин.

Зажгли. Луч заметался по серым бетонным стенам, вдоль которых тянулись трубы. Под ногами хлюпало, кое-где брошены были полусгнившие доски.

— Подвал какой-то…

— Только не наш, Ирина Ивановна. Если только нас всех не поразила одновременная галлюцинация.

Осторожно двинулись вперёд, по прогибающимся доскам.

Совсем близко хлопнула тяжёлая дверь, послышались шаги. Две Мишени и госпожа Шульц разом вскинули пистолеты — совершенно одинаковым движением.

Однако к ним никто не спускался. Напротив, сверху донёсся недовольно-визгливый женский голос:

— Эй, Семеныч! Ты чё, с утра уже того, тёпленький? Я тебя куда послала, в 18-ую квартиру, а ты чего?

— Да не шуми ты, не шуми, — отозвался мужской голос, слегка запинаясь. — И вообще я… как с-стёклышко… с-стояк перекрывал…

— Как стёклышко он! — продолжала шуметь невидимая тётка. — Перегаром так и несёт!.. Ладно, стояк перекрыл? Вот и давай в 18-ую, они уже и в райисполком писали и в райком…

— Ладно, ладно, иду я, иду… только наряд закроешь, ага? А то устал я что-то…

— Пьянчуга ты, — злобно сказала тётка. — Алкаш. Никакого с тобой сладу. Один сантехник на всю жилконтору — и не просыхает!.. А наряды закрывать требуешь!..

Взрослые переглянулись. Кадеты переглянулись тоже. Никто ничего не понял. Нет, кое-что они, конечно, поняли — главным образом насчёт «стёклышка», перегара и тому подобного. Но что за «райкомы» и «райисполкомы»?

— Да иду я, иду, Марь Петровна, — недовольно бухтел тот самый «Семёныч».

— Дверь запереть не забудь!

— Да не забуду, не забуду… замок тут ржавый, намучаешься… а новый у вас не допросишься…

— Вперёд, — одними губами скомандовал Две Мишени. — Не хватало ещё, чтобы нас тут закрыли!..

Они шли на свет и голоса, по импровизированной дорожке из старых, кое-как сбитых вместе досок. Очень скоро они кончились; вверх вели узкие ступени.

— Быстрее!

Обитая железом дверь в подвал и впрямь запиралась на висячий замок. Лестница шла выше — обычная лестница, узкая, без всяких изысков — чёрный ход, скорее всего. Обычная дверь, серая, вела на улицу.

— Наверх!

Взбежали на один марш.

Внизу, шаркая ногами, появился мужичок в кепки и сером ватнике, в чёрных сапогах, с серой брезентовой сумкой через плечо. Смоля папиросу и что-то бормоча, он довольно долго терзал замок подвальной двери, пока не запер.

Сплюнул и, всё так же шаркая, отправился восвояси.

Хлопнула дверь.

— Где мы, Ирина Ивановна? — жалобно спросил вдруг Костик Нифонтов. — Куда корпус делся?..

— Не знаю, Костя, дорогой. Но постараемся узнать. Ну, Константин Сергеевич!.. Давайте, ступим в неведомое!..

— Только браунинг спрячьте, Ирина Ивановна.

Толкнули дверь. Изнутри она была покрашена серой краской и изрядно грязна. И вообще, в подъезде изрядно воняло.

Две Мишени решительно шагнул через порог, Федя — за ним следом. И невольно зажмурился — от яркого солнца и голубого безоблачного неба. В лица повеяло теплом, весной. Из-под ног взлетел толстый наглый голубь.

Они оказались во дворе — небольшой скверик с тройкой старых тополей, окружённый низкой зелёной оградкой; желтовато-песочные стены окружающих домов с густой россыпью окон, возле многих — коричневые коробы ледников.

Двор был пуст; по левую руку виднелась арка, за ней — шумела улица. И не просто шумела, шумела совершенно не так, как привык Фёдор и остальные. Низкий басовитый гул, сопровождаемый высоким скрежетом.

— Ничего не понимаю… — Две Мишени снял фуражку, утёр лоб. — Весна. Теплынь. И… эта… жилконтора?..

Они топтались на одном месте. Видно было, что взрослые растеряны, и от этого становилось ещё страшнее.

Из подъезда напротив вдруг вылетел мальчишка, наверное, ровесник Федора, Пети и Кости. Были на нём короткие синие штаны выше колен да видавшая виды рубаха в клетку с закатанными рукавами. Светлые волосы растрёпаны, а под глазом свежий синяк.