— Да, но мне страшно прочесть ее. Возьми, Моника, сделай это для меня.

— Нет, ch'erie, это личное. Я не могу.

— Но я прошу тебя.

Марина протянула телеграмму подруге. Моника со вздохом взяла ее и быстро прочла.

— Ну?.. — в нетерпении спросил Саймон.

— Она от Марининого отца, но я не понимаю...

— Что там написано? Скажи мне скорее, — взмолилась Марина.

Моника покачала головой и начала читать вслух:

«Пожалуйста, возвращайся в Лондон при первой возможности. Ничего экстренного не случилось, но ты нужна дома. Искренне твой, папа».

— Какая странная телеграмма, — сказал Саймон, беря Марину за руку. — Что она может означать?

— Понятия не имею. Не может быть, чтобы папа заболел или кто-то умер. Иначе об этом было бы сказано.

— Тогда почему ты должна нас покинуть? — спросила Моника, зевая. — Если это не экстренный случай, я не понимаю, к чему спешка.

— Папа очень волевой человек, как ты прекрасно знаешь, Моника. Если он решил, что нужно что-то сделать, я должна тут же броситься выполнять его желания.

— Но ты так чудесно проводишь время! Разве тебе не жаль уезжать теперь, когда ты завела так много друзей?

Марина коснулась руки подруги.

— Дорогая Моника, я вернусь. У папы было время переосмыслить свою позицию, и, возможно, он понял, что мне все-таки лучше быть дома, рядом с ним.

Моника снова зевнула и повернулась, чтобы уходить.

— Я возвращаюсь в постель, ch'erie, мы еще поговорим об этом утром. Я попрошу камеристку узнать расписание поездов и пароходов до Лондона. Спокойной ночи.

Саймон нежно взял Марину за руку.

— Марина, хотите выпить со мной бренди? Или пойдете спать?

— Нет, спасибо. Думаю, я отправлюсь в постель. Нужно попросить Элен немедленно начать сборы.

— Но ведь не в такой поздний час? — отозвался он с удивлением на лице.

— Нет, — сказала Марина, усмехнувшись. — Я оставлю это до утра. Спокойной ночи. Еще раз спасибо за чудесный вечер.

На миг Марине показалось, что Саймон обязательно поцелует ее. Она читала в его глазах, что ему хочется нежно обнять ее, однако он сдержался.

— Спокойной ночи, Саймон, — шепнула она разочарованно.

* * *

Утром Марина показала Элен телеграмму от отца.

— Что ты об этом думаешь? — спросила девушка, протягивая ее служанке.

Элен взяла послание, а потом принялась медленно качать головой.

— Трудно сказать, мисс, но, возможно, он одумался. Ваш отец не жестокий человек, он просто был раздавлен горем.

— Да, это правда, — согласилась Марина, — но он пишет так странно, никакой теплоты... Если бы папа хотел, чтобы я вернулась домой навсегда, то, наверное, сказал бы иначе.

— Ах, мисс, вы же знаете мужчин. Они никогда не говорят, что у них на уме.

Марина ответила взглядом, полным непонимания. Она была настолько неопытной в житейских вопросах, что не имела представления, о чем говорит Элен.

«Мне нужно столькому научиться, — думала Марина. — Я очень наивна. Такой человек, как Саймон, может многое для меня открыть».

Сердце девушки замерло на миг при мысли о Саймоне, и разочарование минувшего вечера как будто растаяло перед лицом более насущной проблемы, возникшей с получением отцовской телеграммы.

— Элен, мы должны немедленно заняться сборами. Я думаю, стоит взять с собой все вещи, потому что понятия не имею, когда мы вернемся в Париж, и вернемся ли вообще.

— Быть может, я соберусь только на несколько дней, мисс? На всякий случай...

— Элен, я надеюсь, что мы возвращаемся домой навсегда. Собери, пожалуйста, все.

— Хорошо, мисс.

* * *

Элен как раз закончила паковать вещи, когда в комнату постучала Моника.

— В полдень есть поезд до Кале, с которого можно успеть на паром, — сказала она, заглянув в дверь.

— Это означает, что до отъезда нам остается час. Всего только час...

Моника вошла и тепло обняла Марину.

— Надеюсь, ты скоро вернешься.

— Многое будет зависеть от настроения папы, когда я доберусь до дома, — ответила Марина. — Я надеюсь, что теперь он хочет быть со мной рядом и примет меня с распростертыми объятиями.

— Пойдем, выпей с нами немного перед отъездом. Мы велели слугам подать шампанское.

— Но еще слишком ранний час, — слабо запротестовала Марина.