И уже в этом ослепительном, красочном свете раскрывшейся перед нами панорамы – прекрасный экземпляр Чужака, это – Я! – вымышленная субстанция, привидевшийся Вам кошмар, которому приснилось, что Вы – читатель, умеете воображать, представляя тот особый мир, что явлен в ваше распоряжение автором.

… Мир, где Истина жизни заключена в чистоте материи, где Дух человеческий загрязняется, окруженный нечестивыми понятиями. Не требуйте от него удовлетворенности, создавайте атмосферу, чтобы он пребывал в спокойствии, веруя в свое назначение. Одна лишь Вера бывает поистине спокойной: там, где дым – Вечный свет, ступай за ним, закрывай глаза, улетай…спасайся!..

Однажды, ранним утром, выйдя,

как обычно, из дому, мальчик обнаружил,

что за ночь кто-то заменил вишневые

деревья, еще вчера покрытые

восхитительными красными

плодами на натурализованных

жирафов…

(Из Немошкалова-отрока)

Однажды Немошкалов, возвращаясь с работы, уже входил в свой подъезд, когда услышал, как его окликнули…

– Филипп! Филипп!

Это была Алеся. Девочка из другого подъезда. Просто – знакомая со двора. Младше его на три года.

Еще студентом он обменивался с ней всякими книжками, журналами и кассетами. Изредка общался при случайных встречах на улице.

– О-о, привет! – поздоровался он.

– Ты спешишь? – спросила Алеся. – Давай посидим в беседке…

Они прошли в беседку и сели на обледеневшую лавку.

На улице темнело. Было морозно и шел мелкий снежок.

– Как поживаешь? – спросила она, улыбнувшись.

– Нормально, замотался, правда, чуть-чуть, – ответил Филипп. – А у тебя какие новости? Рассказывай.

– Представляешь, у меня знакомый мальчик покрасил волосы в белый цвет и стал носить серьгу в ухе: значит, он есть мажор, а мажорство – это не порок, а большое счастье, – с чего-то весело вывела Алеся.

На что Филипп радостно рассмеялся.

– Да-да, я тоже слышал. Действительно, есть такое, и такое понимают по- разному, например, в восемнадцатом веке жил в Париже французский писатель-шизофреник Шарль Бодлер, который косил стилем под модного денди, и тоже красил волосы, правда, в зеленый цвет, чем он подчеркивал свою инакость от мира сего…

Затем Филипп решил спросить следующее…

– А где же он, этот мальчик, учится или работает? Любопытно, чем в наши дни такие люди занимаются? Они, наверное, какие-то обособленные, или нет?

– Да он слюнтяй, – отвечала она, – даже не шевелится никак. У него просто родители – навороченные. Ничем не занимается, нигде не учится. “Двигается” в Молодежном центре. Любит девочку из Художественного училища имени Грекова. И всё…

– Забавно, – улыбнувшись, протянул Филипп. – Но это явно не показатель – ничего не делать, не изучать, не работать. Сейчас такие времена, что и жить особо не хочется.

– Да ну, ты шутишь, – “наехала” она. – Сейчас везде одна “кислота”.Новое поколение выбирает пепси. Мы недавно с компанией выезжали за город, на дачу к девочке. Отмечали день рождения. Отдохнули конкретно. А потом, правда, когда уже подъезжали к городу и переехали мост, вспомнили, что забыли этого мальчика на даче. Пришлось вернуться обратно. Столько смеялись. А мальчик на даче был в шоке, когда понял, что мы забыли его взять.

– Ого. Забавно, – отреагировал Немошкалов.

Конечно, было совсем не забавно, а особенно ему. Он не завидовал никому, и видел другое. От жизни вольготной и полноценной его ограждали свои экономические и социальные проблемы: он просиживал за компьютером в банке с утра до вечера, получал обычную зарплату, живя самостоятельно, перебиваясь кое-как. Ему много чего не нравилось. От родителей он ушел, разойдясь с ними во взглядах на жизнь. Да и мальчику с белыми волосами и серьгой в ухе он был не ровня: отношение Немошкалова к жизни оказывалось совсем простецким, ничем не обремененным, словом – американизированный интеллократ…

– Как будешь справлять Новый год? – дослышалось до него.

– А-а! – задумчиво произнес Немошкалов. – Еще даже не знаю. Может, кто из знакомых позвонит, может, группой из института соберемся. Пока точно и не представляю – как!

– А я уже всё запланировала, – радостно возвестила собеседница. – Сначала у нас – стрела в Андромеде. После мы хотим поехать к девочке на квартиру – продолжить…

“У нас… Мы… Стрела…” – откликнулось как-то нездорово у Немошкалова в ушах – “…Все стрелы дома… Снегопад в хрустальном шаре… Всё белое…”

Он вдруг почувствовал, как сильно устал за сегодняшний день. Снежок превратился в снег: уже пушистый и крупный, он садился на шубку Алеси и его полупальто. Из-за угла рванула метель, и в этом переделе пролетел черт, почему-то фиолетовый, окрашенный совсем не по сезону, да еще – с плакатом. “Как встретишь Новый год, так и проведешь его”, – прочитал Немошкалов на плакате. – “Фу, бред какой-то”.

– Филипп, Филипп! – дошло до него, когда Алеся затрясла его за плечо…

– Ты чё такой, мертвый?! Я уже замерзла. Мне пора домой…