Резко вздрагиваю, просто чтобы подчеркнуть, насколько травмирована, но он просто закатывает глаза и начинает опускать очки, щелкая линзами по одной. Когда он заканчивает, его глаза превращаются в два гигантских зрачка, и он снова смотрит на свою миниатюрную деталь.

Пока он использует какую-то жужжащую штуковину, чтобы сделать дым на какой-то проволочной штуковине, я опираюсь бедром на стол.

— Я думала, ты хочешь проверить Джилл.

— Да, но сначала мне нужно найти закоротку здесь…

— Еще одна доставка для тебя, — говорит Эмитт, возвращаясь. — Они сказали, что положат это куда угодно, туда, где же ты захочешь это взять? — добавляет он.

— Я?

Он кивает.

Сколько роз мама еще пришлет? У папы начнется аллергия, когда он туда войдет.

— Просто отправь их ко мне в комнату.

Снова раздается звонок в дверь, и Эмитт снова принимается за дело. Папин телефон разрывается новым хитом из его профиля, и я отвечаю женщине.

— У тебя свидание с тренером по тантрическому сексу, — говорю я отцу, затем делаю мысленную пометку отмыть свой мозг от последствий этих слов позже.

— Я ни с кем не встречаюсь.

Мой телефон издает сигнал оповещения, и я проверяю его, пока отвечаю на звонок, открывая новую фотографию от Романа.

— Ты встречаешься с ней. Она не в твоем вкусе, потому что ее губы настоящие, а не нарисованные, но она подойдет.

Он что-то бормочет, а я поднимаю голову, пытаясь понять, зачем Роман прислал мне фотографию моей руки, засунутой в апельсиновую кожуру.

Я: Ты когда-нибудь объяснишь это? Я пыталась дозвониться до тебя. Почему у тебя моя рука?

Неудивительно, что он игнорирует мое сообщение, как и всю неделю.

— Все наверх? — зовет Эмитт откуда-то из дверного проема.

— Да, пожалуйста, — отвечаю я, а затем снова возвращаю все внимание к своему упрямому отцу. — Ты встречаешься с ней в эти выходные. В общественном месте. Не пей ничего, не зная, откуда это наливают. И сообщи мне точное время, когда ты вернешься.

Он берет отвертку и направляет ее на меня, как оружие.

— Я твой отец, — говорит он, выглядя совершенно нелепо, так как все, что я могу видеть, это увеличенные зрачки, когда он пытается делать страшные глаза.

— Отца застукали за растлением надувной куклы. Я устала искать причудливые способы выразить это словестно.

Он тяжело вздыхает, а Эмитт возвращается, качая головой.

— Я оставил дверь открытой, — говорит он, возвращаясь.

— Почему? — спрашиваю я, когда он проходит мимо.

— Это займет некоторое время.

Я хотела спросить об этом, но отвлеклась. Дженни роняет карандаш, Эмитт наклоняется, чтобы поднять его, и Дженни откидывается назад, чтобы снова поглазеть на его задницу. Мой телефон звонит во время самого интересного момента шоу, я смотрю на него, хмурясь. На этот раз моя рука лежит на коробке. Это все, что я вижу.

Я: Почему ты не отвечаешь????? В чем твоя грёбаная проблема?????

Этот придурок до сих пор отказывается отвечать на мои вопросы.

Убирая телефон, я свирепо смотрю на отца, который продолжает делать все, что ему нравится.

— Ты идешь на свидание. По-моему, давно пора. Ты познакомишься с ней, и если тебе действительно повезет, она будет стоить второго свидания.

Я похлопываю его по плечу и ругаюсь, когда на мой телефон приходит очередное сообщение. Что у него сегодня за дела? Почему так много фотографий?

На этот раз моя рука застряла между полотенцами… почему это выглядит так знакомо?

— Если я пойду на это свидание, — говорит папа, выводя меня из замешательства, когда я убираю телефон, — ты уберешь меня с этого сайта?

Он не смотрит на меня.

— Я уберу тебя оттуда, когда ты наденешь кольцо кому-нибудь на палец. — Он открывает рот, и я добавляю: — Кому-то, у кого по венам течет красная, теплая кровь. Я имею в виду, ты можешь получить какую-нибудь вагину, если захочешь, не буквально, конечно.

Он бормочет проклятия, а я улыбаюсь. Это становится скучным, и очевидно, что он погряз в работе. Решив вернуться попозже, чтобы он сделал все необходимое с Джилл, я поднимаюсь к себе в квартиру.

Как только вхожу внутрь, то начинаю визжать, падать и визжать еще больше. Какого черта?

Стон срывается с моих губ, когда я стучу рукой по полу. Чертыхаясь, оглядываюсь на безумие в своей комнате.

— Какого собственно черта? — стону, потрясенная, оглядывая все коробки в моей комнате. От моей спальни до ванной едва проложена тропинка, а гостиная, по сути, забита до отказа. Моя кровать — единственная вещь без цветов и коробок.