В его темных глазах горит юморной огонек, когда он улыбается мне. Он, может, и вырос, но эта мальчишеская кривая усмешка ничуть не изменилась, и, видимо, она все еще может запускать в полет бабочек, порхающих где-то внутри меня. Я хочу ненавидеть его, ненавидеть его после той боли, которую он мне причинил, но не могу заставить себя это делать.

— Я подумал, что тебе это может понадобиться. — Он достает тонкую подушку для стула.

Отлично, чувствую себя старухой, которой приходится повсюду таскать с собой подушку в виде пончика. Хотя это и не она, но все же, это — подушка.

— Спасибо, — бормочу я, бросая ее на стул и садясь обратно. — Почему ты не бежишь полосу препятствий? Боишься испачкаться?

— Я подумал, тебе не помешает компания.

— Что ты делаешь, Дэвис?

— В данный момент я сижу рядом с ворчливой, красивой женщиной.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Вокруг полно свободных женщин.

— Это правда, — говорит он, сдерживая улыбку, и его глаза скользят по толпе. — И я уверен, что они упадут к моим ногам, как только дам им шанс.

— Рада видеть, что прошедшие годы никак не отразились на твоей самооценке.

— Да, уверенности мне не занимать.

— Нет, твоя голова всегда буквально раздувалась от осознания важности своей персоны. — Я чувствую, как он смотрит на меня, но не спускаю глаз с полосы препятствий.

— Вообще-то, моя голова уж точно пухла от тебя, детка. И по звукам, которые ты издаешь, когда это происходит, позволяют мне понять, насколько это ценно для тебя.

На моем лице медленно расплывается улыбка.

— Ты просто невыносим.

— А ты просто прекрасна.

— Перестань повторять мне это. — Я решила покончить со всем этим дерьмом. — Послушай, у нас осталось всего несколько дней, а потом мы оба заживем прежней жизнью. Если ты не против дружеского секса на эти дни, пока мы здесь, я в игре, но избавь меня от твоих комплиментов и занудных реплик. Я не такая доверчивая, как эти куклы.

Его длинные пальцы заправляют прядь моих волос за ухо.

— Я называю вещи своими именами, цыпа. — Я корчусь от боли, пытаясь устроиться поудобнее. Атмосфера накалилась, наверное, до тридцать двух градусов, и эта жара не облегчает ноющую боль в моей пятой точке. Мой дискомфорт не ускользает от его внимания. — Давай убираться отсюда. Я знаю кое-что, что тебе поможет.

Я не в том положении, чтобы спорить, поэтому беру его за руку и позволяю отвести меня к задней части дома.

— Куда мы направляемся?

Он жестом указывает на бассейн.

— Все находятся на полосе препятствий. Он полностью в нашем распоряжении.

— Я не надела купальник. Или трусики, если на то пошло. Белье слишком сильно натирало, поэтому остановилась на шелковых шортах для бега. Чувствую себя полуобнаженной, когда на мне нет белья, но так намного лучше.

— Серьезно? Что случилось с той сумасшедшей девушкой, которая перепрыгнула через забор, чтобы поплавать в закрытом бассейне, полностью одетой?

Смеясь, я качаю головой.

— Эта девушка была пьяна и находилась под влиянием глупого братца и его настойчивого друга. — Это была одна из лучших ночей моего детства. Мы прокрались в его дом, а Дэвис украл бутылку водки у своего отца. Мы смешали ее с каким-то ужасным фруктовым пуншем, я тогда впервые напилась. Окружной бассейн был недалеко от нас — вниз по улице, и ничто не казалось настолько заманчивым в ту влажную августовскую ночь. Нам довелось поплавать около двадцати минут, прежде чем охранник прогнал нас, проклиная на чем свет стоит и обещая вызвать полицию. Хорошие были деньки. Почти во всех моих лучших воспоминаниях о детстве Дэвис всегда был рядом.

— Я по-прежнему настаиваю. — И, судя по всему, я все еще буду следовать за ним куда угодно. А черт с ним, на мне темно-синяя футболка и бюстгальтер, так что она не должна просвечивать.

Побросав наши телефоны на шезлонг, мы пробираемся в тот конец бассейна, где помельче. Прохладная вода омывает мою разгоряченную кожу, и я вздыхаю с облегчением. Так хорошо. Я погружаюсь под воду, мои волосы намокают, а потом плыву к углу бассейна. Положив руки на выступ, я откидываю голову назад и наслаждаюсь ощущением солнца на лице и холодной воды, ласкающей мою кожу.

Дэвис всплывает прямо передо мной, а мои глаза тянутся к его груди, где капли воды вытанцовывают на его загорелой коже. Мальчик, которого я любила, был привлекательным, даже милым. Мужчину, стоящего передо мной, милым уж точно не назовешь. Красивый, великолепный, чрезвычайно привлекательный? Безусловно. Но не милый. Его темные волосы кажутся почти черными, когда они мокрые, а растрепанность ему даже к лицу, причем в сочетании с легкой небритостью его подбородка он кажется немного опасным. И я знаю, что он опасен для меня, для моего сердца, которому потребовались годы, чтобы забыть его.