В Куньмине среди города проходит железная дорога. Наверное, ее построили раньше, чем эту часть города, но теперь, когда со скоростью 20 км/час едет поезд, перед ним закрываются все шлагбаумы и в очереди стоит много мопедов, машин и пешеходов, которые с нетерпением ждут возможности ехать дальше. Ночью такие поезда не ходят, поэтому мы пошли пешком вдоль колеи в длинное далекое ночное путешествие. Мы дошли до первой кольцевой дороги. Мы проходили мимо речки и группы танцующих бабушек и мужчин, жарящих кукурузу на приборах, похожих на тетины для жарки картошки. Мы хотели зайти в один барчик, но все очень сильно чесалось. Рита и я садились над речкой, дурея от зуда в теле, глубоко дышали и вставали с чувством необходимости идти дальше. Продолжать наш путь было главной целью. Рита ловила галлюцинации, Брайан хотел найти магазин с китайской водкой байцзю, а я просто концентрировалась на ходьбе, чтоб забыть о том, как ужасно чесалось все тело.

Возле второй кольцевой дороги, там, где она пересекалась с железной дорогой, мои ноги перестали идти, и я застыла на месте – я увидела ангела. Это была светловолосая девушка на велосипеде, очень загорелая, ее улыбка сияла с расстояния десяти метров. Она остановилась и помахала нам рукой. Я не знаю, было ли это от сиропа от кашля или просто в тот вечер мне открылись сверхспособности, но я отчетливо видела ее ауру. Она переливалась разными цветами радуги и излучала нежные разноцветные волны света от ее тела. Мне показалось, что я скоро умру.

«Ким! – закричала Рита. – Это моя подруга из университета», – объяснила она. Ким вежливо поздоровалась, но я видела по ее лицу, что она сразу поняла, что все мы были не в себе. Она дала нам выпить яблочного сока. Рита поговорила с ней, насколько могла, об университетских делах. Ким возвращалась с йоги и спешила домой. Каждый четверг она ужинала со своим старым соседом китайцем, дети которого жили далеко в соседней провинции. Ким проведывала его и практиковала с ним китайский. Мы попрощались с девушкой-ангелом и пошли дальше.

У меня было ощущение, как будто внутри меня вырастал огромный шар с воздухом и распирал мне живот изнутри. Я чувствовала легкость, и мое тело уже не чесалось, но очень хотелось спать. Я села на минутку, а шар внутри продолжал расти, и наконец я не выдержала давления – меня стошнило всем, что ела на обед. Я даже узнала кусочки риса на асфальте. Сироп от кашля мне не зашел.

Тем временем Риту бросило в жар. Ей казалось, что за ней кто-то идет и преследование добром не кончится. Возле второй кольцевой дороги мы повернули назад и тихо пошли домой, уже не вдоль железной дороги, а по улице. Мне было легко, потому что меня уже вырвало. Каждый думал о своем: я о свободе и контроле над собственным телом, Рита – о разноцветных чертиках, а Брайан, наверное, ни о чем не думал. Он тихо плелся за нами сильно пьяный, потому что с горя, что его не вставило, выпил сам почти целую бутылку китайской 58-градусной водки байцзю.

Я забрала Риту ночевать к себе. Она попросила меня вызвать «скорую». У нее кружилась голова. Ей казалось, что температура очень поднимется и она сгорит. Я померила ей температуру. У нее не было лихорадки. Лихорадило ее в голове, там, где сироп от кашля подействовал на центры мозга, отвечающие за кашель, аллергию и галлюцинации. Я пообещала Рите просыпаться каждый час и проверять температуру ее тела. Когда она уснула, я нашла информацию в интернете об этом сиропе, накрывшись одеялом. Нам с Ритой очень повезло. Мы отделались легким испугом. Хорошо, что я не распухла полностью и не «ударила ведра» от аллергии. «Ударить ведро» в Америке означает «откинуть копыта» или «сыграть в ящик». Как же мне нравится это выражение – to kick the bucket.

В тот таинственный вечер я торжественно пообещала себе, что не ударю ведра от химикатов, что буду стараться держать свое тело чистым от наркотических веществ и что если мне уж очень захочется что-то употребить, то пусть это будет натуральным. Жизнь слишком коротка для того, чтоб неосторожно тратить ее на разные эксперименты. Хотя я попробовала несколько видов психоактивных веществ, пока жила в Китае, мне повезло остаться после них живой и здоровой. Никому не рекомендую повторять этих ошибок.

Как часто вы думаете, что вас никто не понимает? Я выросла в Украине, много путешествовала, несколько лет прожила в Китае и никогда не встречала человека, который мог бы меня полностью понять. Бывало, я билась головой об стену и кричала: «Тупые, какие все вокруг тупые!» Но ни разу не замечала, что люди и обо мне так могли подумать. Пока не встретила Вейвей.

Не могу сказать, что за два года жизни в Китае мои отношения с китайцами сложились прекрасно. У нас были недоразумения, они часто меня обманывали, мы были очень разными. Вейвей – это совсем не китаянка. Про китайцев, которые родились и выросли на Западе, тут говорят, что они «люди-бананы», желтые извне и белые внутри, то есть они выглядят как китайцы, а думают и ведут себя, как люди с Запада.

Вейвей для меня даже не «человек-банан», а «человек-ассорти». Несмотря на то, что она родилась в городе Гецзиу провинции Юньнань, она не думает ни как китайцы, ни как европейцы. Она намного более открыта миру, чем большинство людей. Ей интересны другие культуры и другие миры. Иногда она напоминает мне инопланетянку, с гордой походкой, худыми запястьями и яркими карими глазами, особенно когда поет. Но больше всего я ценю в нашей дружбе то, что она может меня полностью раскритиковать и меня это совсем не обидит. Даже когда Вейвей ведет себя как последнее чмо, я все равно люблю ее и хочу быть с ней.