– То есть, по твоему мнению...

– Именно так, - Галя слушать меня не стала.
– Насильник заприметил себе жертву, выследил, придушил, не знаю еще что хотел сделать, но тут, например, она закричала, или он услышал чьи-то шаги, да мало ли что. Он ей ломает шею и в панике скрывается.

– Логично. Тогда еще один вариант: если подзащитный Стекловой сам преступник и его необходимо во что бы, то ни стало спрятать.

– Это конечно, не лучший способ и довольно рискованный. Мало ли что случиться может. Если он не прячется на достаточно короткий срок, на время суда. Но ведь этак его и посадить могут, причем надолго. Слишком много лишних случайностей.

– Все, я сдаюсь. Больше ничего не могу придумать.
– Сказала я после минутной паузы.

– То-то, - Марошко явно была довольна собой.

– А с какой стати ты стала психологом?

– Это моя институтская специальность. Я ведь медицинский кончала, а там распределения никакого, так что пришлось подработать. Написала объявление, послала в газету. Народ у нас нервный, сразу повалил. Неплохо получала, пока налоги платить не заставили.

– А что же ты хотела?

– Думала, и так сойдет. Но, увы.

– Понятно. Как же ты в этой глуши оказалась, тоже из-за призвания?

– С моим характером и моими друзьями тут только и окажешься. Я тебе говорила о Гермашевском. Но винить одного человека во всех своих несчастьях - глупо. Потому лучше винить сразу всех, в том числе и саму себя, - она заметно погрустнела.
– У нас в стране любая женщина, начиная с четырнадцати лет, подвергается смертельной опасности. Тому пример я тебе только что привела. И так каждый день, каждый час. Но никто ничего не может, а главное - не хочет сделать, поскольку культ рабской зависимости от мужчин чертовски выгоден, не так ли? Да он воспитывался с малолетства, он генетически заложен в каждую особь женского пола. Движение сдвинутых по фазе феминисток лишнее тому подтверждение. Они слишком убоги, чтобы найти себе приверженцев. Я была знакома с одной из них. Она, кстати, бывший секретарь парткома, от которой сбежал муж.

Среди моих знакомых не было человека, Человека с большой буквы, так мелкая шваль, скопище самцов. Каждому из их стада нужна была не я, а мое тело. Когда-то я считала, что так оно и должно быть и была рада своим друзьям. А теперь понимаю, что проститутка стоила бы для них дороже, - она не выдержала, уткнулась в мою кофточку и разрыдалась. Я попыталась успокоить ее в самых банальных выражениях:

– Ну, тебе сейчас беспокоиться не о чем. Пока мы вместе, ничего плохого не произойдет. Не должно произойти. И не будет Гермашевский лезть сюда, они свой дом с женой построят, а тебя трогать не будут. Так что не волнуйся. Юрий мне сам так сказал. Усадьба как была, так и останется твоей. И все будет хорошо.

Галя улыбнулась сквозь слезы и добавила:

– Практически единственное, что у меня осталось от наследства. Остальное благополучно ушло в небытие.

– Я следователь, а Стеклова - адвокат. В крайнем случае, мы сумеем тебя защитить.

Говоря эти слова, я сильно кривила душой. Мало ли что может произойти, когда мы обе будем попросту бессильны. Да и что касается самой Лены. Мне было необходимо с ней поговорить. Уж слишком много в деле оказалось довольно неприятных моментов, тем более для нее.

Тем временем Галя попыталась рассеяться привычным для нее способом: включила телевизор. Я посмотрела на экран.

– Ты всегда смотришь эротику, когда грустно?

– Когда в душе помойка, - поправила она меня, - Нет, просто не та кассета оказалась. Эта гораздо лучше, - она поставила, перемотав на начало, "Унесенных ветром". Я печально улыбнулась, вспомнив прекрасный фильм. Пока шли титры, я позвонила в адвокатскую коллегию, надеясь, что моя подруга все еще там и сейчас для нее работать не поздно.

– Сожалею, но Елена Георгиевна ушла домой. Вы знаете ее домашний телефон.

Я позвонила домой. Долгие гудки меня не удивили. Вообще Стеклова отличалась неутомимой способностью после работы несколько часов посвящать магазинам. Но ни сын, ни старик-отец, живущий тремя этажами ниже квартиры дочери и не имеющий возможности соединиться с семьей, этому не препятствуют.

Тем временем пришла пора расставаться с Галей. Время было уже довольно позднее.

Вернувшись в родные Пенаты, я еще раз позвонила Стекловой. На этот раз мне повезло. Недовольный голос подруги вывел меня из блаженного состояния беспокойства за ее судьбу.

– Господи, ну что там у тебя?

– Между прочим я звоню по делу.

– Слушай, а ты не могла бы мне перезвонить завтра вечером. У меня голова от этих звонков пухнет. До тебя по делу за последний час уже позвонило человек двадцать. И всем что-то было от меня надо. Пришлось отключить телефон. Вот только собралась позвонить, как сразу ты.

– Ты не рада?

– Да я просто в телячьем восторге!

– Зря. Разговор будет отнюдь не веселым. Так уж получилось.

– Ну конечно. Стала бы ты звонить в самый разгар работы с приятными новостями.