– Давай обойдём… – недоверчиво оглядел не безопасную округу Андрей. – Почему нет ни одного коптера?..

Я задрала голову, осматривая тонущую в свете фонарей пустоту. И правда, странно…

Глупо винить его за трусость. Толпа пьяных мужиков и девка, которая при всём желании даже убежать не сможет, – расклад явно не в нашу пользу. Но меня крепко сцепило чувство беспокойства, как наркотик манящее подойти ближе. Так что я ускорилась, не обращая внимания на недовольные покашливания сопровождающего.

– Мало тебе приключений?..

Я застопорилась, впившись глазами в светящую во все стороны новую вывеску. «Помидор», разливался алым неоном по стене соседнего здания. Они что… сделали из овощного ларька, – бар?!

Почти поравнявшись с выкрашенными в свежий зелёный, стенами я словила зайчик от фар стоящего в темноте грузовичка, что не приметила сразу. Я потянула Андрея чуть назад, пытаясь заглянуть на задние борта машины. Почка не светилась, но всё же проглядывалась, утопленная в алых отблесках.

Это что ещё за хрень?..

– Вера, пошли от сюда. Если хочешь ещё выпить, дома осталось вино, – требовал от меня ускорения Андрей, когда взору открылись, круглые столы, разбросанные на газоне у ларька.

Разноцветные гирлянды были шатром закреплены над каждым столом, добавляя весёлости. Народу собралось много. Мне даже удалось разглядеть с десяток знакомых лиц. Музыка орала недостаточно громко, чтоб соседи потянулись звонить в патруль, но в непосредственной близости неприятно оглушала. Собравшиеся пытались перекричать друг друга и тяжёлую мелодию. Я тянула взглядом по устроившимся за десятком столиков людям, и ощутила неприятную дрожь в висках. Заметив моё откровенное любопытство, мужчина в глубине площадки добродушно поманил нас рукой. Ему было явно за пятьдесят, но торчащие на голове светло русые дреды, собранные в хвост и упакованные в разноцветные резинки, молодили его лет на двадцать. До одурения притягательный вид, настолько органично смотрелся в пьянеющей ауре бликующего веселья, что мне захотелось присоединиться.

Андрей склонил голову, и, любезно улыбнувшись, махнул мужчине в знак отказа. Тот лишь разочарованно пожал плечами.

Через пару шагов меня уже отчетливее повело в сторону. Взгляд провалился в темнеющий угол пятничного праздника. Отделённый тенью, у самой стены ларька кто-то сидел. И я бы даже не заметила, если б по всему силуэту не распускались бутоны. Подобно маленьким галактикам, огни концентрировались на мраке темных материй, не успевая рассеиваться в долетающем свете фонарей. На нём… маска?

– Вера… – вытягивал меня из завораживающей трясины ландыш.

Когда дрожащие тени нашей парочки переместились вперед, внезапно возобновившаяся мигрень смешалась с восхищением. Припаркованный по среди ночи грузовик «Олдэкс Индастрис», с погашенной вывеской, выдернул меня в серую реальность, в которой нога опять зашлась так скоро забытой болью.

– Чем ты думал?! – ревела мать.

Я отлетел с центра ковра, врезаясь в книжный стеллаж. С грубым шорохом посыпались учебники и диссертации отца. Давай… убей меня ещё, я буду благодарен, как никогда.

– Нина. Выйди.

– Это всё из-за тебя! – заорала она на отца. – Ты должен был следить з…

– Нина! – отец привстал, упираясь руками в широкий дубовый стол. Я впервые слышал, чтоб он повысил голос на мать. – Пошла вон из моего кабинета.

Конечно, здоровье сына её волнует, но по большей части, потому что поставит крест на его карьере. Вот это подарок… Сеня будет в бешенстве.

Я не стал вставать, и слегка подтянулся на локтях, опираясь о дрожащий стеллаж, до сих пор выплёвывающий книги. И откуда у меня только чувство, что я всех подвёл?

Я люблю свою работу. Она нужна мне! Мне! Никого это больше не касается. Мало ей своих достижений?! Упивалась бы славой, да заткнулась! Ненасытная женщина, с манией величия…

– Никитич, да, это Герц, – доносился до меня сквозь истерику голос отца, – Ты дописал свою докторскую? Отлично, завтра я приведу одну подопытную мышь, посмотрим, что можно с этим сделать.

Телефон с грохотом опустился на стол. Рядом послышались тяжёлые шаги.

– Вставай.

Я поджал колени, продолжая цепляться за глаза, что никак не могли обсохнуть, и принялся перебирать руками ища равновесие.

– Что ты видишь? – встал передо мной отец, разведя руки в стороны. – Прямо смотри! – рявкнул он на меня.

– Твоё лицо, – шипел я, страшась взгляда, что ранее виделся мне только в кошмарах.

– Давно ты наблюдаешь у себя туннельное зрение?