– У меня выходной.

– Проведи его с пользой! – развела я руками указывая на кучу тряпья, вальяжно разбросанного по всей спальне.

Приметив халат, я присела, сопровождая это, казалось, элементарное действие шипящими ругательствами и выдернула его со дна кучи. До душа я добралась сама, хотя сводимая болевой судорогой нога не переставая намекала, что надо бы прописать в нашем контракте ношение на руках.

Мыться было невыносимо. Ссадины на голове щипали, разнося колющие мурашки по всему телу. Зеркало вообще спрятать бы, хоть на пару дней. Лиловый узор, покрывающий моё тело, ещё долго будет напоминать о нашем страстном знакомстве. Я набрала ванну, надеясь, что она сделает мой боевой раскрас чуть бледнее.

Из комнаты доносилось жужжание какого-то, явно строительного, инструмента. А он подготовился…

Мне было трудно злиться на Андрея. Во-первых, его невинное личико. Во-вторых, он искренне раскаивался, но что мне понравилось, не пытался подхалимничать или унижаться. Как будто его пронзил несгибаемый стержень, который просто не позволял этого сделать. В-третьих, я не чувствовала от него жалости. Вообще совсем. Сочащийся призрением взгляд, что упал на меня на кухне, чем-то напомнил Лёхин, и буквально вопил: Идиотка! Жизнь одна! Он не видел во мне жертву, но отчетливо ощущал свою ошибку, за которую выказал полную готовность ответить.

Я вышла из ванной в приподнятом настроении, каким бы абсурдным это не выглядело в моей алеющей маске. Незапланированный отпуск без потери в зарплате был как нельзя кстати. Да и встряска не помешала.

Телевизор исчез. Вешалки с быстрым шорохом занимали положенные места. Комод уже был собран. Распихав нижнее бельё, я откровенно устала и решила, что платья и джинсы можно доверить моему новоявленному рабу.

– Есть будешь? – собралась я на кухню.

Андрей сдержанно кивнул.

– Я б тоже поела… – кривила я жалостливую моську.

Тут же в лицо прилетела какая-то тряпка. От испуга я дёрнулась, и скривилась ещё сильнее от боли в шее.

– Не делай такое лицо, а то единственным выходом из ситуации станет двойное самоубийство, – то ли шутил, то ли в серьёз, сказал Андрей. – Прости, я всё время забываю, что ты калека, – добавил он, сопровождая мои болезные движения в коридор.

– Сам ты… – шшикнула я под нос.

Открыв холодильник я в очередной раз поразилась тому, как изменилась моя жизнь. Я уже и не вспомню, когда он отсвечивал девственной белизной. Теперь холодильник всегда ломился от еды. Андрей, видимо, просёк, что от готовки я не больно то кайфую, и притащил кучу разнообразных полуфабрикатов. Я достала: «фрикадельки по-французски» и яблочный штрудель, – нужно избавляться от гадости, пока есть возможность её кому-нибудь скормить. А вот йогуртов бы побольше и детского питания для разнообразия… Один отсек и вовсе был забит выпивкой. Даже представить не могу, что творилось у Маши в голове, когда она неслась ко мне с такой посылкой.

Я включила духовку и полезла проверять новости, ожидая увидеть там кучу статей об облаве на очередную подпольную сеть. Но город затих. И не смотря на отсутствие новых серьёзных происшествий, перестало появляться и упоминание о теракте на заправке. За пару недель эта тема изучена СМИ со всех сторон. После объявления о причастности к теракту «оружейного бизнеса окраин», новой информации, видимо, совсем не появлялось. О нападающих было до сих пор ничего не известно.

Грусть мешалась со злостью. Неужели этот теракт так и потонет в неизвестности… Даже слухов новых не появилось.

Халат постоянно норовил сползти, и я наконец-то почувствовала насколько неестественно копошение в моей квартиры постороннего. Мужика. Застань нас мама сейчас, то она, от радости, даже не заметила бы мой яркий мейк-ап.

Взгляд упал на пристроенное у стены ведро с букетом.

Может кота завести… Чтобы не уповать каждый день на никак не начинающийся шум дождя.

Я пару раз стукнула в стену, когда поняла, что докричаться не смогу, а ковылять буду целую вечность.

– Минуту!.. – отозвался Андрей.

Стол вытаскивать мы не стали и сидели практически плечом к плечу. Между нами не наблюдалось ни капли неловкости или чего-то подобного, свойственному подобным моментам. Чего уж говорить о страхе и ненависти, которые я должна испытывать при взгляде на парня, который меня до полусмерти избил.

Я опять взглянула на цветы. Да что эти романтики вообще знают о конфетно-букетных?! Просто вламываешься к ней в дом, душишь, на следующий день притаскиваешь букет и еду, и вуаля, вы почти семья!

Одновременно со смешками в нос ударил запах яблочного штруделя, окрашивая лицо в отвращение. Капля йогурта впилась в горло, и напрочь отказывалась скатываться в пищевод, провоцируя болезненный кашель.

Я содрогаясь задрала голову на стоящего надомной Андрея, готового в любой момент приложиться мне ладошкой по спине.

– Цс… – махала я руками, боясь, что он «по ошибке» выбьет из меня жизнь. – Ешь, а то меня сейчас стошнит. – Потянула я его за штанину к столу.

– Тебя тошнит?.. – сел Андрей, сверля меня глазами. – Может у тебя сотрясение? Надо в больницу…