— Что ты нашла в этом воине? — издевательски продолжил князь, — А, я знаю! Тебя неудержимо тянет к частичке стаи Аттила, к этому жалкому хромому лугару, к этому слабому ничтожному созданию, которого ты так неожиданно покинула! Какая несправедливость, а ведь ты могла его пожалеть или он тебя, что-то я запутался!

— Не смей унижать моего друга, слышишь! — яростно проговорила Мэг, сжимая кулаки. — Он достоин не жалости, а уважения! И если кто из вас двоих велик, так это он! Для меня он навсегда останется самым лучшим из лугару! — выкрикнула она в посеревшее лицо Ральфа.

Черная ярость, злоба, ревность и отчаянье, заполнили душу князя и он, разом пожираемый этими чувствами не смог сдержать свой гнев — наотмашь ударил Мэг по лицу:

— Не сметь сравнивать меня с этим покалеченным щенком! — прохрипел он.

Мэг вскрикнула и, не удержавшись на ногах, упала на землю, прямо к его ногам. Она подняла на Ральфа глаза полные боли и слёз и прошептала:

— Ты прав, я уже начинаю жалеть, о том, что вытащила тебя из реки.

Но Ральф не желал прислушиваться к шевельнувшемся внутри раскаянию! Новая волна злости заставила его грубо схватить Мэг за локоть и поставить её на ноги:

— Мне жаль, но ты упустила свой шанс! А теперь топай за мной, мой день только начался, продолжим веселиться! — злорадно оскалился он.

Магнус, притаившись за стеной башни, закатил глаза, и устало опустил плечи:

— Глупцы! — прошептал он. — Псаре под хвост, они снова всё разрушили! Проклятье не отпускает нас!

Ральф притащил её в княжескую купальню, где посередине стоял огромный чан с дымящейся водой, где было тепло и влажно, где была масса пузырьков с жидким мылом, мочалок и широких льняных полотенец.

— Ведь ты любишь играть с водой, так значит вымой меня! — насмешливо процедил князь.

— Великий князь не маленький, он может выкупаться и сам, я тебе не служанка, — насупившись, не глядя на него, бесцветным голосом проговорила Мэг.

— Служанка? Напротив, я оказал тебе честь, раньше этим всегда занималась Сирена, она заботливо отмывала моё тело, покрывшееся пылью после долгих скитаний. Теперь это сделаешь ты, так же ревностно и старательно. — Он не сводил с неё своих горящих зеленых, таких опасных в этот момент глаз.

— Вот её и зови! Зови свою жену, пусть она здесь плещется вместе с тобой, а в нашем договоре ваше величие нет такого пункта. Ведь меня привезли сюда с другой целью? — иронично и жёстко произнесла Мэг, упрямо поднимая голову. — Сделай как всегда своё великое мужское дело и утешься своей жестокой властью! Мне не привыкать чувствовать с тобой себя бесчувственным мясом! — И Мэг порывисто стащила с себя платье. — Чего же ты ждёшь?! Бери свою собственность, потешь своё тщеславие и исполни свою часть договора! Я не буду плакать, и кричать, о, я буду покорно молчать как твоя порабощенная жертва, но это только тело, а моя душа никогда не покориться тебе, слышишь?! Лучше уж тогда спрыгнуть со стены!

Ральф, порывисто дыша и гневно рыча, резко дернул её на себя, крепко прижимая к себе тело девушки и шумно, с хищным взглядом втягивая её запах. Он коснулся её плеча, маленького женского ушка, разбитых губ, но Мэг оставалась безучастной как бездушная тряпичная кукла, глядевшая сквозь него стеклянными пустыми глазами. Ральф не ощущал ни исходившего от неё страха, ни ненависти, ни нежного тепла, которое на самом деле он в ней и искал. Это удрученное равнодушие с её стороны только ещё сильнее разжигало его ярость. Он неожиданно резко оттолкнул её от себя и прошипел:

— Убирайся! Сейчас ты мне такая не нужна! Я воспользуюсь своим правом на тебя, когда мне захочется, а сейчас я и вправду позову Сирену, давно она не тешила меня своими ласками, это действительно та женщина, которая знает, что нужно мужчине лугару! Моя красавица жена заслужила моего внимания, а ты исчезни с моих глаз. Немедленно!

Закостеневшими пальцами, не поднимая глаз, Мэг оделась и вышла на ватных ногах. Она побрела, не зная куда, не разбирая дороги, завернувшись в одинокий кокон, не замечая прохожих. Пелена дрожащих слёз застилала глаза, а в душе звенела пустота, чёрная бездна, в которую падало воющее от отчаянье сердце. Мэг не ощущала боли от удара мужской руки, вся её боль сосредоточилась там, внутри, где плакала её обиженная и оскорбленная душа.

Сдерживаемое бешенство вырвалось наружу. Ральф, выждав пока за ней закрылась дверь и смолкли её шаги, развернулся и разъяренно принялся, крушись всё, что попадалось на его пути. Так гадко ему было на душе, так скверно, он впервые не мог совладать с собой! Он не понимал, что происходит с ним и это ощущение принесло с собой страх. Ральфу стало казаться, что от гнездившегося мрака в его душе он начинает сходить с ума! Ярость смешалась с растерянностью, обида с одиночеством, а бешеную злобу постепенно стала разбавлять горечь непривычного для него раскаяния. Князь обвел потемневшим взглядом разгромленную купальню и, борясь с жуткой незнакомой тяжестью в душе, отправился в свои покои.