— Это произошло? — тихо спросила она.

— Посмотри на меня, Мэг! — приказал он, натянутым голосом.

— Скажи мне, что сказал чародей, ребёнок зачат или нет?! — не разжимая век, требовала она.

— Я отвечу, когда ты посмотришь мне в глаза! — его тон был непреклонным. Мэг уже хорошо знала эту его интонацию, и ей ничего не оставалось, как всё-таки взглянуть на него. Это был Ральф. …Ральф. И перед ней снова начало мерещиться лицо зверя.

— Я сделал тебе больно? — его глаза проникали глубоко внутрь, в попытке понять её состояние.

Мэг удрученно покачала головой и закрыла глаза. Две крупные прозрачные слезинки, выкатились из-под ресниц, словно горошины и скатились к подбородку.

— Скажи мне! — умоляюще произнесла она.

— Да. Мой сын зачат. Мэг, открой глаза!

— Зачем? Зачем тебе это нужно, особенно теперь?! — с гнетущей болью, пытаясь усмехнуться, произнесла Мэг.

Вдруг он резко схватил её за плечи и начал трясти изо всех сил.

— Посмотри на меня! Ты меня слышишь?! Я сказал, посмотри на меня!!! И тогда и теперь мне это нужно!!!

Мэг испугано взглянула на него и тогда Ральф, перестав её трясти, но, ещё продолжая крепко сжимать за плечи, произнес, еле сдерживая яростное рычание:

— С недавних пор, мне от тебя нужен не только ребёнок, но и ещё кое-что, Мэг! Не смей прятать это от меня! Ты принадлежишь мне! Всегда будешь принадлежать, — меняя гнев на милость, добавил он шепотом. — Скажи мне, что ты осталась прежней! … Или? — Он убрал руки, и она упала на подушки.

— Что я не должна прятать от тебя князь? — устало спросила Мэг, изучая его удивленным взглядом.

— То, что ты сказала вчера зверю, Мэган, — самодовольно усмехнулся Ральф. — Зверь это и есть я, мой маленький филин. Я тебя прекрасно понимал и слышал! А теперь я хочу знать, почему ты плакала?!!

— От жгучей тяжести внутри, от пережитого ужаса, как я ни старалась, я всё равно не смогла принять тебя таким, твоё величие. Мне стало больно, что, зачав ребёнка, я больше уже не прочувствую того Ральфа. Только мне известного Ральфа. Мне так будет его не хватать! — Мэг снова закрыла глаза, почувствовав накатившие слёзы. Только в этот раз его губы стерли эту солёную влагу с её ресниц, настойчиво потребовав от неё поцелуя. Ральф, словно сумасшедший, целовал её так страстно, пока она не начала задыхаться.

— Я хочу, чтобы ты принимала меня любым! Хочу, чтобы не боялась и не прятала глаза! Хочу, чтобы отдавалась мне, как и прежде, радостно. Хочу, чтобы ты … любила меня! Я убью тебя, если этого не будет, слышишь! Задушу, если не ответишь мне! Ещё раз спрашиваю, я сделал тебе больно прошлой ночью?

— Нет, но мне всё равно было страшно. Я сомневалась, что смогу дойти до конца. И я сомневаюсь можно ли привыкнуть к образу оборотня…

— Зверем, я хотел тебя даже больше чем сейчас. Ты привыкнешь! Я хочу, чтобы ты привыкла и присутствовала при каждом моём обращении!

— Нет, Ральф, я не игрушка! Ты хоть иногда можешь не думать только о себе? Это не мой мир, князь, прошу, избавь меня от его тёмной стороны! Если хочешь чтобы я продолжала …, - Мэг запнулась, встретившись с этим высокомерным взглядом.

— Я не понимаю вашей человеческой любви, но для меня она означает преданность. Преданность мне и моему клану. А если такова твоя любовь, то это самообман, мой маленький филин. Я такой, каким я был вчера ночью и такой как сейчас перед тобой. Меня такого разного нужно воспринимать как одно целое. А если нет, тогда мы оба играем друг другом! — Криво усмехнувшись, Ральф поцеловал её в тонкий изгиб шеи, оставляя след от засоса, опускаясь всё ниже и ниже.

Когда страсть заглушила все сомнения и противоречия, сокрушительно обрушившись на них умопомрачением исполненного желания, Ральф приподнялся на руках и, ловя её последние стоны удовольствия, иронично спросил:

— И ты будешь спорить со мной, что не принадлежишь мне, Мэг?

— Но и ты не будешь спорить, что привязался ко мне, князь! — тяжело дыша, ответила она.

— Ну, если тебе нравится слово «привязался»! — пожал он плечами. — Скорее я заразился страшной людской болезнью из иного мира, и чтобы не пугать остальных лугару, будет разумнее, если признаки этой болезни будут укрыты от чужих глаз. Ты словно бешенство для оборотня! Своими доверчивыми глазами, тонкими пальчиками и мягкими губами ты заразила меня этой гадостью!

— Тогда лечись пока не поздно! — сердито оттолкнула она его от себя. — Ступай к этому лысому чудовищу за спасительным зельем!

Ральф, потешаясь над её обидой, смеясь, повалил её обратно.

— Думаю, мне стоит немного омрачить вашу радость! — возник из воздуха беспристрастный глухой голос чародея, а потом явился и он сам.

— Это уже входит у тебя в дурную привычку, Магнус! — резко бросил князь.

— И это всё ради нашего клана, поверь мне, мой князь, ради твоего спасения.