— Если много ходить, печет огнём, но я уже привык к этому. Ты меня сильно унизишь, Мэг, если я буду слышать жалость в твоём голосе, — сдержано и сухо проговорил Войт, давая ей понять, что его нога это не тема для их бесед.

Она вздохнула с лёгкой обидой, упрямо и по-женски не выразив своего истинного отношения, вместо этого осмотревшись по сторонам. В лесу темнело гораздо быстрее, от кустов и деревьев на землю ложились огромные черные растрёпанные тени. В вечернем мраке потянуло холодом, на небе зажглись первые звёзды, и выкатился надломленный диск луны. Что-то большое и тёмное метнулось среди кустов и затаилось в высокой траве.

У Мэган мгновенно похолодела душа, тут же свившая себе гнездо в районе пяток, и сердце заколотилось в бешеном барабанном ритме, снова ожидая какого-нибудь подвоха от этого мира.

— Ну и что ты снова распахлась? — недовольно проворчал Войт. — Чего ты теперь боишься?

— Там, в кустах, … кто-то прячется, огромный, чёрный. Наверняка какой-то хищник. Пойдем, … пойдем отсюда, — прошептала она, затеребив его за плечо.

— Да-а-а, — не спеша, протянул молодой лугару. — Ты всё-таки меня не слушаешь. Ты ещё не знаешь, что там, ты не видишь этого, не можешь оценить опасность, но уже придумала себе страшный ужас. Не нужно выпускать свой страх, утопи его в ледяном спокойствии и замри, приготовившись к прыжку. Именно запах твоего страха может привлечь к тебе твой ужас. Возьми себя в руки. Даже маленькие лугару знают, что трусить глупо.

— Ты конечно очень смелый и ужасно умный, но мне тяжело этому научиться! Это само собой происходит! — сердито выпалила Мэг.

— Это чувство можно покорить. Страх мешает думать. На его действия нужно отвечать противодействием. Если ты будешь, спокойна, ты сразу сообразишь, как поступить в опасной ситуации. Там действительно кто-то есть. Это псара. Лугару используют их для верховой езды. Ты ведь уже видела это животное. Оно не нападет на нас, псары только с виду ужасны, а на самом деле они трусливы. Он пришел напиться воды, я давно почувствовал его запах. Пойдем, сегодня с тебя хватит!

Поднявшись, Войт задумчиво взглянул на луну. Мэг проследила за его взглядом и шепотом решила повторить свою попытку разузнать о не раз упомянутых охотниках:

— А кто такие эти лунные охотники?

— … В полнолуние, мы все становимся лунными охотниками, — нехотя ответил Войт. — Скоро полнолуние. Нужно подготовить для тебя укрытие, пересидишь там, пока не закончится. Тебе не стоит этого видеть, ты ещё не готова.

— А … что происходит … в полнолуние? — наседала Мэг, пытаясь всё-таки понять, хочет она это услышать или нет.

— Наш истинный зверь показывает свою суть. Мы меняемся. — Войт говорил, сдержано, с остановками, подбирая нужные слова, но уже не пытаясь скрывать от неё жесткую правду. — Тело покрывается шерстью, вытягиваются челюсти, обнажая увеличивающиеся клыки, появляется дикая сила, ярость, желание крови, желание двигаться, пересекая лес вдоль и поперек. Но я не бегаю, у меня лапа болит! — Последнюю фразу он бросил со злом. Потом, успокоившись, продолжил: — Мы чувствуем миг наступления полной луны. Заранее сбросив одежды, мы благоговейно принимаем новый облик. Пройдя через муки, мы обретаем дух свободы, неописуемую власть над своей силой и безмерный восторг жизни. Многие лугару живут только ради этого дня. Мне трудно описать это чувство, это как будто ты, но умноженный мощными чарами и мысли твои уже текут иначе, в тебе словно просыпается чужая душа, иная суть. Молодые лугару носятся по лесу в поисках добычи, но в основном стаи собираются возле жертвенного камня и приносят в жертву рогатую скотину, утоляя ею жажду крови. Меряются силой, исполняют ритуальные танцы, паруются. Воины лугару, в такие ночи ещё могут забивать слабых, устраивая на них охоту, давая мыслящей и перепуганной жертве призрачную надежду. Так пропадают твои соплеменники, которые редко, но всё-таки попадают сюда. Никто из лугару в полнолуние не спит и не дремлет, ленно развалившись на траве. Силу, которая из тебя бьет ключом невозможно остановить. Иногда, в полнолуние происходят самые страшные и кровопролитные сражения между воюющими провинциями. Ярость и сила зверя как ураган сметает всё на своём пути, всё, что он считает для себя злом. Поэтому для стаи так важен вожак, который направляет и держит своей силой и волей некоторых необузданных лугару. И только по истечении этих часов, в которые луна самая налитая, мы снова принимаем обычный облик. Так происходит каждый месяц, всю нашу жизнь, начиная с младенчества. Ты удовлетворила своё любопытство? — Закончил Войт, покосившись ни неё проникающим живым взглядом горящих в ночи глаз. Даже будучи в человеческом обличье — глаза лугару светились в темноте как у волков.

— Более чем, — вздохнула Мэг, продолжая смотреть себе под ноги.

И даже это жуткое представление сути лугару не изменило её отношение к Войту, Шер и Аттилу. Только благодаря им она не считала этот народ монстрами. Видимо были в них те человеческие черты, которые и делают людей людьми, невзирая на всё то тёмное и потаённое в их душах, что, по сути, есть в каждом человеке не зависимо от того, в каком мире он родился. Лугару было сложнее, они жили наравне со своим зверем, прислушивались к его голосу и учились управлять им. Их души были двуликими, их хищник был живым и он жил в каждом сердце лугару. Но ровно, как и в звере можно встретить благородные черты, так и в человеке можно отыскать отвратительные качества, которые напрочь отсутствуют у зверей. Лугару боролись с внутренним зверем, боролись за свою жизнь с самой жизнью по законам дикой природы.

По своему характеру лугару селения кузнецов были замкнуты, суровы и не многословны, они словно сдерживали в себе любые порывы. Опасаясь, что позволив себе даже мимолётное проявление теплоты, нежности или любви — раскроется их истинная глубинная суть. Что покажет их со слабой стороны, что было недопустимо для лугару. Хотя Мэг была уверена, что и в душе Шер и в душе Аттилы теплела любовь к своим ближним, к их миру. Не говоря уже о Войте, которого изменила его ущербность. То, что его считали калекой позволило ему смотреть на жизнь иначе, быть более открытым, мудрым и добрым. Поэтому-то дружба между ними возникла так спонтанно, как только девушка увидела в этих волчьих глазах веселые пляшущие искры.

У Мэган закралось такое ощущение, что она знает Войта тысячу лет, только сейчас у него другое лицо, настолько близок он был ей духовно, что даже порой она не замечала его незначительные внешние отличия.

Мэг стала привыкать к его песочным глазам с этими пронзительными чёрными зрачками. Привыкла к тому, что когда он улыбался, его звериный оскал был более заметен, но это не делало его улыбку ужасной. От Войта исходила умиротворяющая внутренняя сила. Будучи физически искалеченным, он был великим внутри. Он умел сочувствовать слабости других, знал, как поддержать. Он знал, что такое сострадание и его желание заботится и защищать того, кто был слабее — было искренним, что было уже само собой поразительным для лугару. Войт стал её другом, который помогал ей смириться с этим миром, раскрывал его перед ней, скрашивал её страхи, не позволяя тосковать по дому.