А потом мужчину опять передёрнуло, потому что снова его пробрал металлический скрип, такой мерзкий, как будто ему смычком водили прямо по нервам. Линь Фан выследил источник звука и обнаружил в углу помещения старика в рваном белом халате, который сидел перед старинным — в самом дурном смысле этого слова — гуцинь (1) и «играл». Играл увлечённо, с одухотворённым выражением на лице, как будто полностью отдавая себя музыке и при этом страшно фальшивя — аж уши вяли.

Линь Фан перевёл взгляд немного в сторону.

Возле старика он заметил маленькое создание, которое обнимало свои ноги и тихо сопело.

Это была девочка… Мая.

Мужчина побрёл к ним, мимо нескольких светильников, которые приятной теплотой обласкали его ноги, и встал у ребёнка за спиной. Мая была спящей. Сперва мужчина удивился и даже чутка пожалел девочку, — насколько же она была уставшей, раз смогла задремать рядом с таким ужасающим шумом, но потом она, словно отвергая его сочувствие, встрепенулась, взглянула на мужчину своими слипшимися глазами и прошептала:

— Мастер…

Прошло ещё несколько мгновений, и наконец Мая очнулась, вскочила на ноги, резко поклонилась мужчине, зашаталась и чуть не потеряла равновесия; Линь Фану пришлось её удерживать. Девочка отстранилась и сказала с улыбкой:

— Спасибо, Мастер.

— Не мастер, — заметил мужчина.

— А? — Мая захлопала глазками.

— Я тебе не «Мастер», говорю, — повторил Линь Фан и присел на землю со скрещенными ногами. Мужчина взглянул мимо девочки, на старика, с интересом рассматривая одухотворённые гримасы, которые тот корчил во время своей игры.

Мая в свою очередь и дальше продолжила стоять на ногах, совершенно сконфуженная. Потом девочка присела, неловко, и уставилась в землю. Линь Фан усмехнулся про себя, решил, что довольно над ней издеваться, и сказал:

— Я же сказал тебе, придумай другое обращение. Любое, в принципе. А то Мастер да Мастер уже в печёнках сидит.

— Мас… Как… Как скажите, Мастер! — Мая немедленно оживилась и, Линь Фан мог сказать даже и не поворачиваясь, её глазки засияли. Он поморщился и спросил:

— Сколько я спал?

— А… Час, наверное, — сказала девочка.

— Час, значит мы только взлетели… — Линь Фан понял, почему у него так гудела голова. Всего лишь час сна после такого денёчка был той ещё пыткой. Это как с пивом. Если дать один глаточек, а потом забрать бутылку, то всё горло будет ныть от обиды.

Сейчас мужчина и девочка находились в трюме мусорного корабля, мусоровоза, одного из многих, которые каждый день циркулировали между луной — свалкой и планетой, на орбите которой она вращалась, Золотой Звездой. Разумеется, возить им позволялось только мусор, но каждый из капитанов такого судна хотел себе немного заработать, а потому некоторые из них перевозили ещё и всяческих нелегалов, кто по каким-либо причинам не мог получить разрешения на официальный перелёт.

Для этих целей капитан конкретно этого корабля закупил несколько особых контейнеров. В них находились духовные кристаллы всех пяти стихий, которые поддерживали внутри атмосферу и воздух. В них он и прятал беженцев, потому что разумеется возить их просто так, в мусорном трюме, было невозможно. Они бы сразу замёрзли насмерть.

Знал об этом Линь Фан потому, что как-то раз пилот этого судна пожаловал ему прямо в дом и предложил долю, чтобы мужчина держал всё в секрете, а когда надо мог и подсобить, чтобы не было проверок. В ответ на это щедрое предложение Линь Фан вежливо заметил, что его, кажется, спутали с заведующим свалкой…

Это был не самый приятный эпизод.

Для пилота.

Линь Фан разумеется согласился на долю, но уже не за помощь, а за молчание.

— Не хочешь ни о чём меня спросить? — вдруг обратился мужчина к Мае. Она растерянно похлопала глазками:

— Как думаешь, почему я сказал, что у тебя только тридцать минут чтобы меня дотащить?

Вообще это было верно. У девочки было тридцать минут до прибытия корабля, но потом судно ещё столько же разгружалось. Если бы она знала это заранее, Мае бы не пришлось тащить мужчину и бежать.

— Это… — Мая нахмурилась. — Это было Испытание?

Линь Фан выпрямил голову:

— …Да.

Девочка выдохнула.

А Линь Фан неловко улыбнулся. На самом деле это не было никаким испытанием. Просто конкретно тогда, в ту минуту, его голова была не совсем свежей, и он совершенно забыл этот факт, что кораблю ещё надо разгрузиться. Теперь же он его вспомнил, и решил обыграть как «Испытание» чтобы оправдать себя перед ребёнком. И кажется получилось.

Меж тем вдруг особенно громко брякнула струна, и старик, играющий на цитре, резко вскинул голову, точно петух, который собирается кричать восход, а потом опустил её и сделал живописный вздох, как великий музыкант после чудесно исполненной партии; у Линь Фана появилось странное желание метнуть в него гнилым помидором.