— Главное, Марку об этом не говорить.

— Он против?

— Раньше нет, но теперь у нас дети, — Анна пожимает плечи. — Марк страшный консерватор... и тревожный папа. Начинаю подозревать, что он поэтому хотел сына. Чувствовал, что с дочерьми поседеет. Но он не откажет мне, просто с ним нужно ласково. Знаешь, провернуть так, чтобы он подумал, что это вообще была его идея.

— Как в фильме “Моя большая греческая свадьба”?

— Да, — она кивает. — Точно! Выждать момент и намеками-намеками! А потом только восхищаться, как умно и прекрасно он все придумал! Не мужчина, а гений!

Анна показывает на табличку рядом с входной дверью из стекла, где в списке фирм значится и ее школа.

— Север только так с Марком и работал, — добавляет она. — Мягко подводил к решению и делал всю черновую работу. Марк много чудил, он резкий и вспыльчивый, а Север вечно за ним исправлял. Я это говорю к тому, что Марк ему сильно должен.

— Да, я догадалась.

— Неделя прошла, — она сама на мгновение сбивается, понимая, что это, черт возьми, долго. — Ты плакала сегодня, прости, это не мое дело, я случайно увидела…

— Это в первый раз. Дни копятся и я нервничаю, — я киваю как заведенная. — Ты же ничего не скрываешь от меня?

У Анны округляются глаза, но она быстро справляется с собой.

— Юля, я бы не стала. Марк последний раз звонил позавчера, сказал, что пока застрял и дело двигается с трудом. Но он работает над этим.

— Да, ты говорила. Я просто… не обращай внимание.

— Это сложно.

— Мы слишком быстро сдружились, — я коротко улыбаюсь ей, чтобы показать, что я все-таки в норме. — Можно же иногда и поплакать? Эмоции есть, их никуда не денешь.

Не запрешь внутри себя.

И даже балкон с прекрасным курортным видом тут не помощник.

Мне так не хватает Севера. В разлуке отчетливо понимаешь, как же дорог тебе человек. Дело не только в страхе, мне физически его не хватает, словно у меня отняли часть тела и меня теперь мучают фантомные боли. Особенно по ночам. Не знаю, когда успела привыкнуть к сильным рукам Севера, но я слепо тянусь к ним и в душе всё обрывается, когда я сквозь сон понимаю, что рядом только пустота.

Вернувшись домой, мы ужинаем с Анной и Маргаритой. А потом Анна уходит в девочкам, а я говорю, что лягу пораньше. Может, почитаю или посижу на балконе. Или то и то одновременно. Правда, читать не выходит. Я сдаюсь, когда прочитывают один абзац по третьему кругу и все равно не понимаю, о чем он. Голова занята другим, я иду к кровати и падаю на нее, накрыв голову подушкой.

То ли хочу спрятаться от своей горечи как ребенок.

То ли готовлюсь к слезам, которые вот-вот сорвутся, и не хочу, чтобы их кто-то услышал.

Я пытаюсь убаюкать саму себя, слежу за дыханием и заставляю себя дышать ровными спокойными отрезками. Север умеет сохранять четкий ритм даже в кризисной ситуации. Он поразил меня этим. Помню, когда мы оказались в том чертовом ангаре, где было холодно и страшно, он обнял меня и прижал к груди. Его сердце стучало так четко и уверенно, и размеренные выдохи, которые задевали мои волосы. Он словно вообще не нервничал или прятал беспокойство глубоко внутри, чтобы я не сомневалась ни на секунду.

Я и не сомневалась.

Там с ним. А здесь мне хуже… Без него в уютном доме хуже, чем было с ним в грязном ангаре.

Я закрываю глаза и отчетливо вижу его лицо перед собой. Мужская северная красота. Черт, ему безумно идет его имя, как и та немецкая фамилия, которую я прочитала в бумагах компании. Как она точно звучала? Рей… Рейтерн!

Андрей Викторович Рейтерн.

Тогда я и предположить не могла, куда занесет меня судьба, если позволить ухаживаниям босса зайти далеко. Откуда мне было знать? Да и как устоять? Когда он по-мужски уверенно произнес прямую вещь — “Впусти меня”. Так просто…

Правильно.

— Боже, Север, — я шепчу сквозь слезы, которые срываются и делают мокрой подушку.

Я пугаюсь собственного воображения, когда не только вижу его, но чувствую. Теплое надавливающее прикосновение, оно чарующе растекается по моим плечам и кажется таким реальным, что я начинаю дрожать.

— Малышка, — его голос с хрипотцой раздается близко, но приглушенно. — Ты чего?

Это не может быть миражом.

Нет, никак!

Иначе я сошла с ума.

Я порывисто оборачиваюсь и приподнимаюсь на локтях, выныривая из-под подушки. Меня тут же обнимают сильнее и помогают повернуться…

Он!

Он тут.

Рядом.

Вот его лицо, прямо передо мной, светлое и невыносимо красивое лицо с зелеными глазами. А светлые волосы сбиты наверх и блестят, подсказывая, что шампуня они не видели давно. Но это мелочи, зачем я вообще трачу на них время?!

Это же Север!

Живой!

— Это ты, — я шепчу и бросаюсь к нему, закапываясь лицом в широкую грудь. — Ты приехал…

— Приехал, — он кивает и целует меня в макушку. — Конечно, я приехал, я же обещал.

Я дышу им и не могу вместить правду, что он здесь, в свое сердце. Я больше всего этого хотела, а теперь замираю как перед невозможным чудом и не знаю, как согнать оцепенение. Я счастлива и в то же время оглушена. Могу только водить лицом по его футболке, щупать пальцами и что-то бессвязно шептать.