– Я не знаю, конрут, может быть, у них другое нареч…

Последовал первый выстрел из дарана Ойруна, который убил вивалийца, мгновенно упавшего замертво на мокрую землю. Послышался громкий плач из палатки вивалийских женщин. Они ничего не видели, но им было прекрасно слышно, что происходило снаружи. Плененный мальчик громко всхлипнул и с новой силой заревел. Его мать, как и все, продолжала неподвижно стоять. Может, она и хотела взять его на руки, чтобы успокоить, но они были связаны, и ей ничего не оставалось, как только тихим, нежным голосом просить его успокоиться.

– Надеюсь, я помог тебе, и сейчас они поймут все, что ты им скажешь, – засмеялся Ойрун. – Повтори-ка!

«Как же я тебя ненавижу, ублюдок!» – пронеслось в голове Дориуса.

– Подожди! – воскликнул Ойрун, глядя на мальчишку. – Подойди ко мне малыш, – он поманил его к себе пальцем.

Мальчик стоял, вжавшись в ноги матери, и продолжал громко плакать. Вивалийка испуганно сделала несколько шагов назад, уводя за собой ребенка. Она слегка присела, прижавшись к нему всем своим телом и пытаясь, будто бы скрыть его от глаз кеметинцев.

– Не хочешь идти, да? – спросил Ойрун. – Приведите его сюда, – прокричал он одному из солдат, который подбежал к мальчику и, схватив его за руку, поволок к конруту.

Мать громко закричала, и побежала вслед за ними, но ее тут же остановили двое солдат, схвативших ее под руки, не давая сделать более ни шагу вперед.

– Материнская любовь не знает преград! – засмеялся конрут, обхватив мальчика одной рукой.

Он прижал даран к его голове и продолжил говорить:

– Дориус, переведи еще раз мой вопрос.

Дориус молчал. Он прекрасно знал, чем это все могло закончиться. Его лицо побагровело, глаза налились кровью. В этот момент ему хотелось только одного, вырвать сердце конрута из груди и разорвать его на части, но он понимал, что это не спасет жизнь ни вивалийки, ни жизнь ее сына, а его смерть будет бессмысленным геройством. Друзья Дориуса, разделявшие его эмоции, также стояли как вкопанные. Никто не был готов рискнуть жизнями своих близких. Безусловно, они уже давно были готовы погибнуть, понимая, что рано или поздно это должно было произойти, но каждому из них было, что терять помимо своей жизни. Обвинив человека в предательстве, Император подписывал смертный приговор не только изменнику, но и всей его семье.

– Иа ной! – закричала женщина. – Иа ной!

– Она не знает! – громко произнес Дориус. – Вы же знаете, конрут, они живут в глухой деревне, откуда им это знать! – он попытался спасти жизнь мальчика.

– Жаль! – сказал Ойрун и, немного подумав, отпустил своего пленника, который тут же побежал навстречу матери.

Видя, как сын бежит изо всех ног в предвкушении материнского тепла, до Ойруна дошло осознание его полного провала. Он в очередной раз не смог исполнить приказ Императора. Злоба и ненависть накрыли его с головой.

– Вы тупые твари! Неужели вы не понимаете, насколько вы ничтожны! – прорычал он.

Как только мальчик добежал до матери, успевшей вырваться из рук солдат и наклониться, чтобы вновь прижаться к его маленькому телу, из дарана конрута вырвался шипящий звук луча, который, попав в спину ребенка, поразил сразу две цели. Мать и сын бездыханно лежали на земле. Секундное облегчение, которое испытал Дориус, когда конрут отпустил ребенка, моментально превратилось в гнев, наполнивший все его существо. «Держись! Держись!» – говорил он себе, не давая накинуться на безжалостного убийцу, так легко отнявшего жизнь маленького ребенка.

– Почему мальчик замолчал? – донеслось из вивалийской палатки. – Почему он молчит? – женщины кричали сквозь слезы.

Трое пленных мужчин не выдержали и кинулись на Ойруна, который, казалось, со страху был готов бежать, но через мгновение они уже лежали мертвыми с обугленными сквозными ранами в телах.

– Оставшихся отправьте во дворец Императора, – недовольно пробубнил конрут. – Сейчас же! – посмотрев на Дориуса и махнув в сторону мертвых вивалийцев, он брезгливо добавил: – Убери этот мусор.

Многие солдаты кеметинской армии, в отличие от Дориуса и его друзей, считали вивалийцев недолюдьми, которые стоят на пути будущего всей кеметинской цивилизации. Эта сцена некоим образом не тронула их. Смерть невинного дитя была лишь одним из шагов, приближающих их к цели. Прилетевшие на корабле кеметинцы завели пленных обратно внутрь и закрыли люк. Вивалийцы отправились на Черную планету.

Солдаты начали постепенно уходить с места трагедии, развернувшейся на глазах почти всей кеметинской армии. Дориус стоял не двигаясь. Он не сводил глаз с мертвых тел мальчика и его матери. Его обступили солдаты, с которыми он буквально несколько часов назад сидел в шатре и шутил над старым Мананом.