А ночью пришла запоздалая осенняя гроза, Наталия стояла у окна и тревожно вглядывалась в ночную мглу, где вспышка за вспышкой озаряли небо бледно-розовые молнии, разрезая небосвод, и на мгновение освещая замершие в напряженном ожидании голые тонкие ветви скрученных деревьев. Неожиданно вслед за очередным ярким всполохом залпом пушечных выстрелов раскатился гром. Он начал свою барабанную дробь где-то далеко за лесом, постепенно с нарастающим гулом приблизился к дому, и только спустя пару минут приглушенно замолк вдали, будто у самого городка.

Юля, завернувшись в плед, тихонько покачивалась в кресле-качалке и вспоминала, как именно в такую грозовую ночь к ней пришел первый сон о камнях. Как же давно, и как далеко это было, интересно, можно ли высчитать расстояние до ее городской квартирки хоть в каких-нибудь известных единицах измерения.

Наталия села в соседнее кресло, и также завернувшись в плед, сердито прошептала:

— Не люблю грозы, здесь они какие-то особенно тревожные. Небо может вот так полыхать всю ночь и грохотать жутко, и не принести ни капли дождя, ни чуточки свежести.

— А я люблю грозу, есть в этой тревожности какая-то надежда на перемены, — с улыбкой отозвалась Юля и в который уже раз потянулась за шкатулкой с фотографиями.

Раяна, видимо, специально отобрала самые радостные моменты из жизни Алексея. Вот он в новом доме, удивленный и восторженный, вот на пороге школы, только не с букетом цветов, а с крохотной моделью кораблика и сзади надпись «Алёша отправляет в плавание свой кораблик знаний». Дальше фото с друзьями, с Ваней, с Григорием и группой детишек, и радостное фото с золотистым дипломом в длинной зеленой мантии. Юля закрыла глаза и, мерно покачиваясь под грохот громовых раскатов, принялась вспоминать свои радостные моменты из детства. И у нее они, конечно же, были, в детском возрасте они есть всегда…

…Лес расступился и яркий свет огромной полной луны залил пространство, укрытое снегом. Взору открылась ужасающая картина — деревни не было, жалкие развороченные остовы с торчащими печными трубами, покрытыми черным нагаром — пожар не оставляет после себя других цветов и оттенков. Она осторожно ступала по нехоженному снегу среди развалин, ощущая жуткий страх и леденящий холод. Ее охватила паника: раз нет жилищ, значит и людей нет, никого, ни единой живой души. Остановившись возле поворота к озеру, она несколько раз огляделась по сторонам, вот там раньше возвышалась школа, а здесь, прямо на углу, стоял дом Алексея, а вон там, чуть правее, играли в песочнице дети у дома Ивана.

И над всем этим повисла зловещая тишина: ни крика ночной птицы, ни порыва холодного ветра, только ледяной воздух, который, казалось, замораживал легкие при каждом вдохе. Куда идти, кого искать? Сердце громко стучало в груди, хотелось крикнуть, позвать, хоть как-то нарушить и разорвать эту давящую тишину, но так страшно было ничего не услышать в ответ.

…Непреодолимо тянуло к озеру, что-то ждало ее там, что-то тягостное, зловещее, но она обязательно должна это увидеть. И она кинулась со всех ног, вперед, за деревья, за поворот и неожиданно быстро выскочила на берег. Все пространство вокруг искрилось и сверкало, укрытые пушистыми шапками снега, деревья замерли до следующей весны в ожидании возрождения жизни. Поверхность озера затянуло прозрачным льдом, он еще ненадежен, но ноги сами несли вперед к противоположному берегу, где под торчащими останками засохшего камыша, виднелась темная неподвижная груда. С чувством разрывающего душу ужаса, все ближе и ближе подходила она, ощущая, как ноги становятся ватными. Каждый шаг давался с невероятным трудом.

Вот она совсем рядом, прямо у ног лежит ружье, которое сжимает посиневшими заледенелыми пальцами…кто? Алексей? Женя? Григорий? Лицо менялось, будто какой-то шутник прокручивал жуткий калейдоскоп, и она никак не могла понять, разобрать — кто же перед ней. Отчаянный крик сорвался с губ, но она его не услышала, голос словно утонул в вязком безвоздушном пространстве. Неожиданно, глаза лежащего открылись, и холодный безжизненный изумрудно-зеленый взгляд устремился в темное ночное небо…

Юля до боли в ладонях вцепилась в подлокотники и с тревогой оглядывалась по сторонам. Фотографии разлетелись по полу и с каждой на нее смотрел и улыбался счастливый Алексей. Прямо над собой она видела испуганное лицо Наталии, та трясла ее за плечо и что-то спрашивала, но Юля никак не могла сосредоточиться на ее голосе. Он гремел где-то вдали, словно отголосок раскатов за окном. Яркие вспышки высвечивали в темной комнате каждую деталь. Юля слышала собственное шумное дыхание, яростный стук сердца и понимала, что медлить нельзя, промедление подобно смерти, оно и принесет смерть. Быстро поднявшись, она бегом бросилась в свою комнату, схватила рюкзак, бросила в него фонарик, парализатор и старенький телефон — там он мог еще пригодиться, — и также быстро спустилась обратно, натягивая на ходу теплую куртку и вытаскивая из кармана голубой камешек-кристалл.

— Юлечка, ты уверена? — дрожащим голосом спросила Наталия.

Она лишь молча кивнула в ответ и крепко прижалась на мгновение.

Твердой уверенной походкой шла Юля к камням, которые в грозовую ночь приобрели необычайное голубоватое свечение. А может это тоже знак? Чем ближе она подходила, тем интенсивнее мерцали мегалиты, подхватив частоту ее пульса. В одной руке Юля крепко сжала подарок Максима, другой ладонью прижалась к камню и сосредоточилась на образе Алексея в тот момент, когда нашла его связанным в лесу, стараясь довести чувство тревоги за него до предела. Наконец, она крепко зажмурилась и тут же перед внутренним взором закрутился цветной клубок. Оранжевая, бордовая, зеленая, алая, желтая и фиолетовая нити сплетались и расплетались не переставая. Но Юля упорно искала голубую, сейчас как никогда она была уверена, что эта нить есть среди остальных. И в тот же миг мелькнул ее крохотный кончик. Но девушке этого было вполне достаточно, мысленно ухватившись за него она принялась тянуть из всех сил, пока не ощутила звенящее состояние натянутой струны.