— Иди ты в задницу! — не выдерживаю я, тут у человека истерика, а он со своими проверками.

— Туда он тоже может, — криво усмехается девушка. — Но поверь, лучше тебе согласиться на поцелуй — быстро и безболезненно. Затем Лесли решит, стоит тебе доверять или нет.

— Как же я не люблю тех, кто ковыряется у меня в мозгах! — стону и тихонечко бьюсь головой о стену. — Ладно, воевать с вами в данной ситуации бессмысленно. Но ты увидишь много такого…

— Не беспокойся, считай, что я твой исповедник, все тайны останутся со мной. И знай, меня мало чем ещё можно удивить, или напугать, так что расслабься, — подойдя, Лесли протягивает мне руку, помогая подняться на ноги. Обхватывает моё лицо и присасывается ко мне губами. Я не отвечаю. Это ведь не тот поцелуй, коим он должен быть, а всего лишь считывание информации. Чувствую себя флэшкой. В голове всё затуманивается, мне трудно дышать, я тоже что-то такое ощущаю: страх, отчаянье, много боли, ужас смерти, лица, крики. Но его собственную информацию я воспринять не могу, слишком всё размыто. У психокинетиков очень сложный дар, его опасно перенимать, можно однажды не вернуться обратно в своё сознание.

Наконец, Лесли отпускает меня, долго молча смотрит мне в глаза, недоуменно качая головой. Отходит в сторону, садится и задумчиво трёт подбородок.

— И? — требует констатации девушка, да и все остальные тоже смотрят на него вопросительно.

— Она не враг, и она действительно наполовину шудр.

— Но что-то не так? — взволнованно уточняет его подруга, бросая взгляды, то на меня, то на Лесли.

— Мне нужно подумать Ванда!

Подхожу и сажусь рядом с ним. Теперь этот незнакомый мне парень знает меня лучше, чем я себя, он прочёл меня от начала до конца, и я знаю, что его беспокоит во мне.

— Тебя смутил Джейк?

— Да. Видишь ли, для нас это особенно неприемлемо, после всех зверств, что мы пережили. Париты жестоко истребили нас как вид, — тихо отвечает он так, чтобы слышала только я. — Но я видел, в вашей ситуации всё иначе. Мне просто нужно это переварить. И опять же, я увидел это твоими глазами, но чувствую-то я по-своему. Не дрейфь, мы примем тебя к себе. … Ладно, давай знакомиться. Я как ты уже поняла — Лесли, это моя девушка Ванда, — после Лесли озвучивает мне имена всех детей, самому младшему из которых всего четыре года. Последним он кивает на самого старшего шудру из всех. — Это Патрик.

Я киваю и неожиданно для себя замечаю, что у Патрика нет кистей обеих рук.

— Его пытали париты, — отвечает на мой немой вопрос Лесли. — У Пата способность проходила через пальцы — электика. Вот они ему руки и отрубили. Он выжил просто чудом. Последние несколько десятков из нас так и погибли — сначала их истязали пытками, затем добивали. Кровожадные твари. … Эти дети последние шудры Мелвуда. Сидим тихо. Раз в несколько дней делаем вылазки за едой, но в основном успеваем дойти только до мусорных баков. Хищники не дремлют, в последнее время они ожесточили контроль. Так что, как тебе выбраться из города, Вэл, я не знаю! Тебе вообще повезло, что жива осталась. Но на второй шанс рассчитывать не стоит.

— Как же так, — всё ещё не могу прийти в себя. — Вас что, было меньше изначально или у паритов другой набор способностей, более воинственный? Как они одержали победу?

Глядят на меня, неопределенно пожимая плечами.

— Когда я родился, — снова заговаривает Лесли. — Нас уже было вдвое меньше. Затем истребление развернулось полным ходом. Война — это стратегия и доля везения. Где-то наш глава просчитался, а у паритов во власти изначально встали твари, которые жили лишь одной целью — уничтожить шудр. Вот так мы и существуем, ожидая своего часа, даже дети не верят, что они когда-то вырастут. Я бы давно уже вышел к паритам, чтобы принять смерть в последней схватке, но из-за детей, мы всё ещё пытаемся жить. Если бы они просто убивали, а так… Не хочется, чтобы малышей замучили до смерти. Когда опасность будет неминуемой — мы сами их убьём, быстро и безболезненно и они это знают. Я живу ради Ванды, Ванда ради меня. Патрик вот — ради сына, и все мы ради друг друга.

— У тебя есть сын? — ловлю взгляд Патрика, высокого худощавого темноволосого с голубыми, но очень печальными глазами. Он кивает мне на самого младшего. Дани. — Привет, малыш, — но тот в ответ только пытается вымученно улыбнуться.

— Он у нас не говорит, хотя всё понимает. Это ребёнок щит, — поясняет мне Пат.

— Он родился немым?

— Нет, перестал говорить года два назад, наверное, потому что увидел слишком много зверств для своего возраста. Его мать убили у него на глазах, — сжимая челюсти, выдавливает Патрик, сдерживая свою боль, послав мне проникновенный взгляд.

Они все здесь словно загнанные изможденные звери — без надежды, без сил, без дома. На них нельзя смотреть и не чувствовать, как сердце обливается кровью. Мне хочется реветь, оплакивать эти ещё живые души, заживо себя похоронившие. Так не должно быть! Это неправильно! Дети не должны так ужасно страдать!

— У меня есть только одна идея, — спустя долгую паузу, произношу я. — Просить помощи в Сентхолле.

— Тебе может и да, ты одна из них. Шудры держатся колониями, но мы для них чужие, между нами нет единой связи, хоть мы и одного вида. Твоему отцу, да и вашему главе рода Ледмеров на тебя не плевать, но ради нас они рисковать не станут. Я бы не стал. — Возражает Лесли в ответ на мои слова. — Тем более, за пределами поля нашего модуля, даже в Сентхолле — мы уже не сможем принять человеческий облик, и нам снова придется прятаться.

— Зато вас никто не будет пытаться убить!

— А ещё сложнее докричаться до этого Сентхолла, — смотрит на меня Пат, своими умными грустными глазами. — Если у тебя даже есть телефон, париты не дадут тебе времени на разговоры. В этом районе плохая связь, и чтобы поймать антенну придется лезть повыше, а это всё равно, что на ладонь к паритам.

— Тогда мне нужны люди и интернет.

— Нет Вэл, люди Мелвуда тоже охотятся на нас, они посвященные паритами, от них помощи не дождёшься.