Как ни крути, я, конечно же, не попрошайка с улицы, но где-то около того. Не с протянутой рукой и не за подачкой пришёл, но Илья прекрасно понимает, что я слишком многое сделал, чтобы добиться и встречи, и переговоров по интересующему меня вопросу.

– Ближе к делу, – сухо, деловито, кратко. Мне нужно либо «нет» – и гордо удалиться, либо «да» – и обговорить детали сделки.

Варшавин и ухом не ведёт. Делает вид, что не слышал, что я сказал. Рассматривает меня, как букашку на булавке. Я ещё шевелю лапками, но он-то точно знает, что это всего лишь рефлексы и почти нет шансов слезть с тонкой иглы.

– Мне понравилась твоя жена, Гинц. Ты всегда был невероятно удачливым. И многое падало благодатным дождём тебе на голову: деньги, хорошие сделки, женщины. Но всему однажды приходит конец. Мне действительно жаль, что так получилось. Но даже если ты останешься с крестом на голом теле, у тебя останется настоящее сокровище. Неподдельная величина.

Это лирическое отступление не то, чтобы сбило меня с толку, но немного сбило настрой на деловые отношения. Он так что, хочет свой отказ смягчить? Так я не истеричная барышня, чтобы падать и биться головой о пол только потому, что мне не досталось то, за чем я пришёл.

– Если ты пытаешься выяснить, не фиктивный ли это брак, то как бы поздно. К тому же, ты ещё до бала всё разузнал.

– Когда всё закончится, – продолжает он, не слушая меня, – я бы хотел, чтобы вы с женой приехали к нам в Испанию. У нас там домишко на берегу моря. Природа. Воздух. Красота. Покой.

Он снова сбивает с деловых мыслей, заставляя и напрячься, и недоумевать. Чего он хочет? Чего добивается? Кажется, я впервые не могу прощупать варианты развития события.

– Боюсь, это плохая идея, – ни тени улыбки. Лишь холодный лёд в голосе. – Елене не понравится.

– Елене пора расстаться с обидами и закрыть дверь в прошлое. Выбить клин клином, а не пытаться раздувать огонь там, где ни искры не осталось – одни головешки остывшие. Я продам эти акции тебе, Гинц. Продам по минимальной цене с условием.

– Посетить Испанию? – как я ни пытаюсь оставаться равнодушным, сарказм вылезает из меня рогатым чёртом.

– Почему бы и нет? – Варшавин склоняет набок лобастую голову, и я теряю связь с реальностью. Не понимаю его мотивов напрочь. – Я получил, что хотел, Эдгар. Невозможное свершилось. Всегда любил её, а она проходила мимо. Не потому что я ей не нравился. Просто не замечала. Были… объекты поинтереснее. А когда их не стало, ей пришлось туго. Ты не больной зуб, Гинц, чтобы его вырвать и забыть. Ты всего лишь прошлое, к которому можно и нужно относиться спокойно. Вчера… это было и забавно, и печально. Жалкий лепет. Смешные условия. Я бы перестал уважать тебя, если бы ты повёлся.

– Откуда ты знаешь, что я не повёлся? – изучаю его лицо. Он тоже уставший, но какой-то другой усталостью. Тихой и… болезненной?.. Почему-то становится страшно.

– Знаю. Ты не из тех, кто ломается в угоду благосостояния. Поэтому даю тебе шанс вырулить. Выкарабкаться. А с Еленой я разберусь сам. И ещё. Гинц?

– Да, – отзываюсь на его вопросительность, понимая, что сейчас он скажет нечто важное.

– Я знаю, что случилось с тобой на балу. Как ты понимаешь, не скажу, откуда – у каждого из нас свои источники информации. К тому же, нас посетил следователь. Расспрашивал. Вопросы задавал. Елена… долго лечилась после того случая. Принимала антидепрессанты. Но это не она тебя отравила. Не она желала тебе смерти. Она не могла, несмотря на то, что до сих пор не может полностью отпустить ситуацию. У неё бы рука не поднялась. Ни на эмоциях, ни из мести. Помочь Янышевским устроить шоу – да. Елена терпеть не может Снежану. Ей большее удовольствие доставит, когда ты оставишь их с носом. Любимого дядюшку, тётушку, а особенно избалованную до черноты Снежану.

– Думаю, следствие оставит Елену в покое, если ты беспокоишься об этом.

Варшавин смотрит мне в глаза. Уголки губ опущены. Глубокие складки пролегают тенями.

– Я не об этом, Эдгар. Рано или поздно покажется конец запутанного клубка. Я хочу зарыть топор войны между нами – всего лишь. Может, я не сделал бы этого, не женись ты на девушке Тае. Или Насте? – в глазах его мелькает улыбка, губы вздрагивают, а я чувствую, как напрягаются мои мышцы. – Вижу, ты тоже уже знаешь. Ты сделал правильный выбор – всего лишь. И то, что я видел, не расчёт. Мне этого достаточно.

Я молчу. Он молчит. Но взгляды наши перекрещены намертво. Он не договаривает, но даёт понять, что знает гораздо больше.

– Ну, а теперь готовь ручку, Гинц. Подпишем бумаги. И готовься к бою. Ты ведь умеешь драться, не так ли?..

Он опускает голову. Открывает папку. На губах его – улыбка. А я наконец-то чувствую, что расслабляюсь. До головокружения. До рези в желудке. Вот уж воистину: не знаешь, где найдёшь, где потеряешь…

«Абонент недоступен» – как же это вовремя. И снова наваливается паника. Эдгар отключил телефон? Вот так – ни слова, ни объяснений? Только дурацкие фотографии по всей сети и репортажи? Так он хочет дать понять, что игры закончились? А я тут пыталась быть гордой, не звонить. Хотела дождаться, пока он сам позвонит или придёт, чтобы всё объяснить. Видимо, не дождусь.

Это помутнение в голове. Мне жаль себя до слёз, но плакать как раз и не получается. Я обнимаю телефон и скручиваюсь калачиком на полу. Запечатываюсь в позу эмбриона. Кажется, не так больно, когда колени поджаты к груди.