— Мне так жаль, — Воронцова крепко обняла меня. — Ты поэтому так не любишь этот день?

— Достаточно причина, не считаешь?

— Более чем. — Она обошла меня и встала с другой стороны. — Прости, я не знала. Не хотела бередить твои раны.

Провел тыльной стороной ладони по ее щеке. В ее взгляде было столько сочувствия. Не жалости, а именно сопереживания, что я едва не задохнулся. Это было непривычно. Всю жизнь я учился быть сам за себя, держать удар и никому не показывать слабость. И сейчас вот позволил…

— Ты не виновата, — возразил, обнимая ее. — Даня сильно расстроился?

— Есть такое. Поговоришь с ним?

— Да, конечно.

Поцеловал ее в висок, поглаживая по спине. Рядом с этой женщиной я чувствовал внутреннее спокойствие. Удивительно, но она влияла на меня каким-то невероятным образом — могла завести, спровоцировать, но вместе с тем подарить чувство покоя.

— Надо предупредить Валю, что все отменяется.

— Подожди. Ты об этом спрашивала в тот вечер, когда пришла ко мне в своей противозаконной пижаме?

— Почему это противозаконной?

— Потому что она лишает возможности здраво мыслить, — усмехнулся в ответ.

— То есть ты правда не слушал меня тогда? — искренне изумилась девушка.

— Почему тебя это так удивляет?

— Думала, это все преувеличение, что мужчины теряют голову, когда женщины… ну… в общем…

— Когда рядом полуголая женщина, которая сводит с ума? — подсказал ей.

— Ну да, — окончательно смутилась Воронцова, покраснев.

— Женя, что ты со мной делаешь… — Наклонился, поцеловал, прижимая к себе. — Ты меня с ума сведешь когда-нибудь…

Нас прервал тактичный стук в дверь. Мы резко замерли и посмотрели на нее.

— Кто это? — первая пришла в себя девушка.

— Наверное, кто-то из охраны.

Однако на пороге стоял Григорий, державший за руку Даниила.

— Прошу прощения, но ребенок очень просился к маме.

— Тебя долго не было, — виновато произнес тот.

— Прости, зайка, — бросилась к нему та. — Мы тут с твоим папой немного заболтались.

— Ты с ним теперь дружишь? — хмуро спросил ребенок, бросив на меня обиженный взгляд.

Она обернулась ко мне, явно намекая на что-то.

— Кстати, ужин будет через пять минут, — вклинился управляющий и оставил нас одних.

— Дань, — присел перед мальчиком я. — Ты извини, что я растерялся. Мне очень понравился твой подарок. Правда. Просто меня давно не поздравляли, и я забыл, как это.

— Никто-никто не поздравлял? — изумился малыш.

— Никто-никто, — подтвердил я.

— Тогда теперь мы будем поздравлять тебя дважды, — важно заявил он. — За себя и за тех, кто не поздравлял.

Женя, стоящая рядом, выразительно хмыкнула, явно сдерживая смех.

— Я буду только рад, — ответил, обрадовавшись, что маленькие дети очень легко переключали внимание. — Как насчет ужина?

— А шашлыки? — тут же встрял Данька. — Ой, мама говорила, что это сюрприз, — спохватился, прикрыв ладошкой рот.

— Шашлык придется перенести на завтра. Иначе Валентина нас перестанет кормить. Идем?

Мальчик дал мне руку, а вторую я протянул Жене. Она посмотрела в ответ с такой нежностью — не удержался, прижал к себе и поцеловал.

— Вы целуетесь?! — шокировано произнес малыш, о котором я попросту забыл в этот момент. Девушка растерянно посмотрела на меня. — Вы что, теперь поженитесь?!

Евгения закашлялась после его слов, а я понял, что вообще-то мысль не вызывала у меня противоречий. Просто раньше она не приходила мне в голову. Все эти формальности не интересовали меня по одной причине — я не собирался заводить семью и детей. Но теперь, когда все обернулось таким образом…

— Мне кажется, Григорий будет очень зол, если мы опоздаем, — тактично заметила Женя.

— Мам, ты не ответила, — упрямо заявил малыш. — У Маши тоже мама с папой жили отдельно, а потом стали мужем и женой, когда стали целоваться.

Тут девушка покраснела еще сильнее и посмотрела на меня беспомощным взглядом.

— А когда они поженились: до или после того, как целовались? — спросил у сына.

— Вроде после, — неуверенно предположил тот.

— Тогда у нас еще есть время. А вот ужин ждать не будет.

Удивительно, но такой ответ Даньку удовлетворил. И мы, наконец, пошли вниз.