— Глядите, добрый господин, разве же я не хороша? — Вельга улыбнулась, подняла руку, отчего приподнялась и ее грудь, затем вытащила заколку, и водопад пшеничного цвета волос обрушился на покатые плечи. — Я ведь нравлюсь вам, господин, я же вижу.

И взгляд васильковых глаз опустился в купель, заставив Гаэрда невольно прикрыться. Это оказалось последней каплей, и мужчина вышел из себя. Он рывком поднялся на ноги, уже не обращая внимания на свою наготу, и шагнул из купели, оставляя на полу небольшие лужицы.

— Ох, и ладный же вы, — произнесла Вельга, подаваясь навстречу благородному лассу.

Но тот ухватил девушку за локоть и потащил к дверям.

— И горячий…

— Я велел убираться прочь, — зло чеканил Гаэрд, — значит, ты должна была уйти и оставить меня в покое.

— Но я же вам понравилась! — уже по-настоящему обижено воскликнула Вельга.

— Нечистый! — зарычал ласс Дальвейг. — Где твой разум, женщина?! Не хочу я тебя!

— А я вижу, что хотите, — заупрямилась она.

— Проклятье, Вельга, я никогда не был груб с женщинами, но ты меня бесишь!

— Дайте хоть одеться! — закричала девушка уже испуганно, видя, что до двери из покоев осталось всего несколько шагов.

Гаэрд выпустил ее и устало потер лицо, ожидая, когда незваная гостья уйдет. В этот момент открылась дверь, и на пороге появились Лиаль и Ригнард. Оба застыли, глядя на полностью обнаженного ласса. Лаисса Ренваль залилась краской и, ойкнув, зажмурилась. Это привело в себя обоих мужчин. Ригнард гневно сверкнул взором, Гаэрд растерянно прикрылся и попятился.

— К Нечистому, — выдохнул мужчина. — Ригн, это недоразумение. Я всего лишь выгонял наглую девку. Проклятье! — Гаэрд обернулся, взревев. — Вельга, Нечистый тебя задери!

— Я здесь, добрый господин, — промурлыкала та из умывальни. — Взгляните на меня еще раз, должно быть, вы просто растерялись. Уж я вас намою, век Вельгину ласку не забудете и на других женщин не взгляните. Ох, я и горячая.

Глаза Лиаль распахнулись. Она не взглянула, ни на брата, ни на Гаэрда. Благородная лаисса смотрела только в сторону умывальни. В это мгновение Лиа узнала, какой жалящей бывает ревность. Кровь вскипела в жилах юной девицы, бросившись ей в голову. Ярость затопила все существо Лиаль, и она сорвалась с места, сжимая кулаки. Вскоре до двух опешивших мужчин донесся женский визг, и яростное шипение благородной лаиссы.

— Не забудет, говоришь? Не взглянет, значит?! — затем послышалась возня, плеск воды, снова визг, и Лиаль выволокла Вельгу из умывальни за волосы. И откуда только взялись силы в хрупкой изнеженной лаиссе… — Пошла прочь, мерзавка! — гаркнула Лиа, пинками подталкивая служанку к дверям. — И не смей даже подходить близко!

Вельга вылетела в коридор. Лиаль захлопнула дверь и обернулась мужчинам. Грудь ее часто вздымалась, руки заметно подрагивали от ярости, еще кипевшей в лаиссе, а в глазах отчетливо сверкала злость.

— Что смотрите? — рявкнула она. Затем несильно шлепнула Ригнарда под подборок, закрывая ему рот, отчего тот громко щелкнул зубами. Перевела взгляд на Гаэрда и ядовито спросила. — Не холодно? — Отошла на несколько шагов, резко обернулась и отчеканила, вновь глядя на Дальвейга. — Никаких служанок для услады в моем замке.

Челюсть ее брата вновь отвисла. Гаэрд поддел подбородок Магинбьорна пальцем, снова закрывая ему рот, развернулся и исчез за дверями умывальни. Ригнард почесал в затылке, приходя в себя от увиденного, и уже хотел пойти за сестрой, когда дверь умывальни опять открылась, и от туда вылетело платье Вельги. Тут же раздался несмелый стук во входную дверь.

— Мое платье, — прошелестело из коридора.

— Сейчас, — буркнул Ригн.

Он поднял платье, открыл дверь и вручил всхлипывающей девушке. Окинув ее заинтересованным взглядом, молодой ласс, воровато оглянулся назад, вышел в коридор и заботливо обнял Вельгу.

— Обидели тебя, лапушка? Иди, утешу.

— Рядом комната свободная, — жалобно произнесла служанка.

Ригнард хмыкнул, открыл указанную дверь и подтолкнул туда девушку.

— Благородный ласс влюблен, ему не до тебя, — говорил он Вельге.

— А вы?

— А я готов рассмотреть тебя во всех подробностях, — усмехнулся Магинбьорн, закрывая за собой дверь. — Ты еще и помылась… почти.

Счастье подобно снежинке. Чистое, сверкающее, прекрасное, но такое хрупкое. Сожми ладонь, и его уже нет, обернется капелькой воды и утечет сквозь пальцы. Так думала благородная лаисса Ренваль, стоя у окна в снятых покоях гостевого дома. Кажется, только что сердце ее пело, и мир был наполнен светом, но какая-то глупость, и уже хочется плакать, отыскивая брешь в чувствах того единственного, без которого сама жизнь может стать пустой и ненужной.