И вроде что такого произошло? Всего лишь служанка для услады, сущая безделица. Такие имеются в каждом замке, на каждом постоялом дворе. И они признаны повсеместно полезными и нужными. Например, когда благородная супруга на сносях, или же нездорова, ее супруг может воспользоваться служанкой, дабы умерить свой пыл и не, дай Святые, не посмотреть в сторону иной женщины. Так же считается жестом гостеприимства предоставить такую служанку благородному гостю, посетившему замок.

В замке Магинбьорн таких имелось целых три стараниями любвеобильного братца Лиаль, и девушки не роптали, даже радовались тому, что их балует молодой господин и его друзья, посещавшие замок, но душа юной лаиссы восставала при мысли, что такая же особа могла иметься в замке Гаэрда. Как возмущала и сама возможность того, что он может притрагиваться к чужому телу, пусть это тело принадлежит и служанке для утех.

За свое поведение Лиаль было теперь стыдно. И брат, и ее возлюбленный увидели поведение совершенно недопустимое! Разве может девица благородных кровей вести себя, как… как какая-нибудь крестьянка?! Что теперь думает о ней ласс Дальвейг? В каком свете предстала ему нежная лаисса? Должно быть, он разочарован, как ужасной дракой, так и ее выкриком. Пусть душа сгорает в огне ревности, но есть Свод правил и законов, против которого так яро выступила Лиаль.

А Свод правил гласит, что в такой ситуации благородная лаисса должна была промолчать, дав мужчине удовлетворить свои потребности, коли сама пока не может взойти с ним на ложе и исполнить долг жены перед мужем. Гаэрд Дальвейг взрослый мужчина, а не дитя. Ригнард говорил ей, что мужчинам постельные утехи нужны больше, чем женщинам, она же вынудила Гаэрда терпеть, будто он отшельник, давший обет безбрачия. Ах, как же все глупо вышло, как неправильно…

— Ты злишься.

Лиаль вздрогнула и обернулась, когда за ее спиной остановился Гаэрд. Она даже сразу не поняла, о чем он. Злится? На него? Святые! Да ведь это он должен злиться на нахальную девицу, посмевшую указывать свободному от обязательств и уз брака благородному лассу! И кто посмел указывать? Та, что является чужой женой и, если государь рассудит по-своему, вернется к своему ненавистному супругу.

— Прости меня, — прошептала Лиаль, не смея поднять взгляда на мужчину. — Я не должна была… Ты свободен… а я, — девушка всхлипнула и отвернулась обратно к окну, изо всех сил справляясь со своими чувствами.

В следующее мгновение мужские руки легли на плечики расстроенной девушки, разворачивая, и Лиа уткнулась носом Гаэрду в грудь. Он покрепче обнял ее и прижался щекой к макушке.

— Да какой же я свободный? — с улыбкой спросил ласс. — Я твой.

Благородная лаисса обвила стан возлюбленного руками и зажмурилась, ощущая, как досада и ревность уходят, оставляя после себя легкую горечь. Она тихо вздохнула и подняла голову, заглядывая в глаза Гаэрду.

— Я бы выколол глаза каждому, кто смотрит на тебя, — произнес Дальвейг. — Святые, Лиа, я тоже ревную! И даже не могу представить, чтобы сделал, ежели бы застал подобное.

— Хвала Святым, мужчин для утех не существует, — проворчала Лиаль.

— Люблю твою наивность, — рассмеялся Гаэрд и поцеловал девушку, не дав ей изумиться его словам. Посвящать ее в то, каким развлечениям могут предаваться более опытные женщины, Дальвейгу совсем не хотелось.

Когда их уста разомкнулись, Гаэрд вновь не дал заговорить возлюбленной, не желая возвращаться к неприятному событию. Впрочем, Лиаль переживала зря, ее ревность оказалась приятна молодому лассу, показав, насколько он дорог девушке. Однако мужчина успел послать на светловолосую голову Вельги не одно проклятье, пока был в умывальне, опасаясь, что Лиа усомнится в нем и его верности. Потому, услышав ее извинения, испытал облегчение и возобновлять разговор не желал.

— Мы попали на начало празднеств, — сказал он, — и коли уж решили остаться в Бриле до утра, то можем посмотреть на увеселения. К сожалению, попасть туда, где будут идти самые интересные представления, мы не сможем, ибо не можем обнаружить себя в шаге от Фасгерда, но простолюдины веселятся не хуже знати.

Глаза Лиаль сверкнули радостью, она так давно не участвовала в развлечениях. Последний день рождения ее супруга прошел без лаиссы Ренваль, потому что она, как порочная жена, сидела взаперти, и о празднествах услышала лишь от прислуги. И все же девушка сочла необходимым удостовериться, что их вылазка не навлечет на беглецов неприятности.

— Не будет ли это неразумным? — спросила благородная лаисса.

— Думаю, ежели мы будем осторожны, то сможем позволить себе совсем немного развлечься, — с улыбкой ответил Гаэрд.

— Это было бы чудесно! — не сдержала порыва Лиа, поднимаясь на носочки и целуя возлюбленного в щеку.

Дальвейг легко рассмеялся. Он ответил девушке коротким поцелуем и обернулся, к чему-то прислушиваясь.

— А где Ригн? — спросил ласс.

— Он вышел вскоре после того, как ты отправился в умывальню, — ответила Лиа, вдруг взволновавшись о брате. — Гаэрд, но его нет уже долго!

— Должно быть, он спустился обратно в трапезный зал, — поспешил успокоить лаиссу Гаэрд. — Уверен, что мы сейчас найдем его там.

Лиаль кивнула и поспешила к дверям. Дальвейг последовал за благородной лаиссой, прицепив к поясу Халидур. Они уже вышли из покоев и направились к лестнице, когда слуха Гаэрда коснулся сладострастный женский стон:

— Ох, господин, господи-ин…

Ласс Дальвейг на мгновение задержался, затем сделал несколько шагов назад, напрягая слух, и, когда заговорил мужчина, Гаэрд усмехнулся и поспешил за Лиаль, уже зная, что Ригнарда в трапезном зале они не найдут. Он поравнялся с лаиссой Ренваль, успевшей спуститься с последней ступеньки, коснулся девичьей руки и улыбнулся: