Покои оказались достойны запрошенной платы. Здесь царили уют и чистота. Камин еще не был растоплен, но хозяин собственноручно поспешил зажечь огонь. После показал умывальню, где стояла медная купель, в которой можно было расположиться лежа, что несказанно обрадовало Лиаль, уже не один день мечтавшей полежать в горячей воде. Так же имелось душистое мыло и мягкое полотно для вытирания.

В обеих опочивальнях стояли широкие кровати с мягкими перинами и толстыми одеялами, а в гостевой комнате имелись даже полки с книгами, правда, затертыми и кое-где не хватало страниц, но общему впечатлению это не мешало. Так же здесь стоял стол с писчими принадлежностями, что, при необходимости, упрощало желание постояльца написать послание, потому что не тратилось время на вызов прислуги, чтобы потребовать чернила и бумагу. И что было самым неожиданным, в гостевой комнате лежала лютня.

При виде ее Лиаль невольно поморщилась и отвернулась, прикрывая рот рукой, чтобы удержать всхлип. Ей вдруг живо вспомнился Лиот, отдавший за нее жизнь, как и обещал много раз это сделать в своих песнях. Жалость сдавила сердце благородной лаиссы, и она поспешила покинуть гостевую комнату.

— Довольны ли господа? — спросил с поклоном папаша Рёнв.

— Вполне, — кивнул Гаэрд, вручая ему две серебряные монеты. — Теперь горячей воды и сытной трапезы, тогда господа будут окончательно счастливы.

— Непременно, — радостно улыбнулся хозяин двора и оставил постояльцев одних.

— Еще бы чистой одежды, — тяжко вздохнула Лиаль, вновь появляясь в дверях.

— Исподнее мы можем приобрести, — ответил Ригнард.

Идея пришлась благородной лаиссе по душе, и она горячо закивала. Ригн усмехнулся и покинул комнату, но тут же вернулся и погрозил пальцем Гаэрду и Лиаль.

— Я оставляю вас наедине лишь по той причине, что не хочу, чтобы Лиа тут сидела одна. Как не могу отправить постороннего мужчину за исподним бельем для моей сестры. — Строго объявил он и снова погрозил. — Смотрите мне!

— Братец, ежели ты настолько щепетилен, то я могу пойти с тобой… хоть и валюсь с ног, — тяжко вздохнув, ответила Лиаль.

— Лиса, — фыркнул Ринг и окончательно исчез.

Гаэрд и Лиа дождались, когда шаги сурового брата стихнут, и мужчина распахнул объятья.

— Как же я тосковала, — прошептала лаисса, прижимаясь к его груди.

— Как я тосковал, — ответил Дальвейг и тихо выругался, потому что в коридоре вновь зазвучали шаги.

Дверь открылась, впуская прислугу с ведрами. Мужчина и девушка разошлись в разные стороны. Лиаль присела на кушетку, а Гаэрд взял в руки лютню и пробежался пальцами по струнам. Недовольно поморщившись, он отошел к окну, где присел на подоконник и занялся подтягиванием струн, проверяя их звучание.

Благородная лаисса не сводила с него взгляда, жадно всматриваясь в дорогие ее сердцу черты. Как же ей хотелось подойти к Гаэрду и провести тыльной стороной ладони по щеке, коснуться губами скулы, пропустить между пальцами рыжеватые пряди, потом прижаться к широкой груди возлюбленного и слушать размеренный стук его сердца.

— Гаэрд, — прошептала она почти беззвучно.

Но мужчина обернулся. Его взгляд потеплел, на губах появилась ласковая улыбка, и Лиаль показалось, словно ее коснулись его руки. Она на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла, увидела, что Гаэрд отложил лютню и направляется к ней. Сейчас они были невидны прислуге, чем мужчина воспользовался. Он взял Лиаль за руки и потянул на себя, поднимая с кушетки и тут же заключая в объятья.

Благородная лаисса доверчиво взглянула в глаза цвета весенней зелени и забыла, что за стеной снует прислуга, что вскоре должен вернуться Ригнард, что где-то по дорогам Валимара скачет ее супруг, должно быть, разыскивающий свою жену. Забыла о Последователях Нечистого, о Халидуре, забыла обо всем. Сейчас весь ее мир сузился до одного единственного мужчины, равного которому она не знала и не желала знать.

— Я умру без тебя, — тихо произнесла она.

— Живи для меня, — ответил ей Гаэрд. — Дыши для меня.

— Моя грудь полнится лишь тобой, — прошептала Лиаль, глядя в глаза возлюбленного. — Ты мое дыхание, Гаэрд.

— Святые, — рвано вздохнул мужчина и склонился к лицу лаиссы, ловя ее уста в сладкий плен нежного поцелуя.

— Какой лакомый кусочек, — неожиданно ворвался в маленький мир двух влюбленных голос Ригнарда Магинбьорна.

— Ах, господин, экий вы охальник, — кокетливо хихикнул женский голосок в ответ вернувшемуся молодому лассу.

Гаэрд с сожалением выпустил Лиаль из объятий. Он вернулся к окну, вновь взявшись за лютню. Благородная лаисса тяжко вздохнула и села на кушетку, желая любимому брату небольшое несварение.

— Вот вы где, — весело произнес Ригн, входя в гостевую комнату. Он посмотрел на хмурую сестру, на Гаэрда, на чьем лице застыла маска невозмутимости, и усмехнулся, но ничего говорить не стал.

Он бросил сестре сверток и удалился в одну из умывален, крикнув:

— Ежели кое-кто не поспешит, то я займу большую купель.

— Не смей! — тут же подскочила Лиаль и метнулась в двери. — Ригн Магинбьорн, только попробуй сунуться в мою умывальню, и ты узнаешь всю силу моего гнева, клянусь тебе!