– Мисс Эми, ну что же вы?!
– расплывается в слащавой улыбке сосед.
– Я же просил вас называть меня просто Джоном.

Видимо, все же не доходит.

– Благодарю, мистер Смайт. Но воспитание не позволяет мне фамильярничать с человеком настолько меня превосходящим по возрасту и положению, - на этот раз уже я слегка кривлю губы в улыбке, чтобы, не дай Бог, мужчина не подумал, что я его оскорбляю. А что?! У Джона Смайта целая обувная лавка в Колчестере и парочка поменьше в Рене и Бахе, но там заправляют его сыновья. А я простая помощница аптекаря, да еще и приживалка в чужом доме. Как ни крути, мы не ровня.

Мой собеседник сконфужено откашливается.

– Джонни!
– доносится со стороны соседского дома визгливый голос жены мистера Смайта.
– Не забудь купить молока на обратном пути!

Вздрогнувший от неожиданности, Джонни расплывается в подобострастной улыбке и, развернувшись к своей благоверной, незамедлительно отвечает:

– Как скажешь, дорогая.

И поспешно приподняв шляпу, ретируется, пожелав мне всего доброго.

Внутренне хмыкнув, отвечаю соседу тем же, все так же сосредоточенно развешивая белье. Не хватало еще, чтоб его супруга меня в чем-то заподозрила. Хотя она не может не замечать, что ее муж ни одной юбки не пропускает, так и норовя подкатить при каждом удобном случае. Вот Генриетта, молоденькая продавщица из булочной его знаки внимания вообще весьма благосклонно принимает. Хотя не представляю, что молодая и симпатичная Этта нашла в этом престарелом сластолюбце?

– Эми, - жена мистера Смайта, как-то незаметно занимает его место у изгороди, так же облокачиваясь не деревянные балки забора.
– Как вы с дочерью освоились на новом месте?

Улыбка соседки, мне не нравится точно так же, как и ее супруга. Слишком добрая. Даже подозрительно добрая. Неужели заметила интерес своего Джонни?

– Благодарю, мистрис Смайт, - как можно спокойнее отвечаю.
– Все отлично.

– Чудесно, чудесно, - сверкает глазами она в ответ.
– Какая же ты умница! Дядюшке в аптеке помогаешь, не какая-то нахлебница из провинции, честно отрабатываешь свой угол в его доме.

Вот же змея. Нашла чем уколоть. Хотя, возможно, если б я была из этого мира, все бы у Корделии Смайт получилось. Но поскольку я уже давно отрастила себе весьма грубую шкурку, еще будучи на Земле, тогда, когда каждый встречный-поперечный осуждал сначала мой ранний брак, потом такую же раннюю беременность в восемнадцать лет, уход моего мужа и прочее. Поэтому укусы Делии меня никоем образом не задевают.

– О, вы правы, мистрис Корделия. Я каждый день благодарю небеса за щедрость дядюшки и тетушки!
– довольно-таки искренне и без робости отвечаю, смотря ей прямо в глаза.

Женщина быстро-быстро кивает головой, соглашаясь со мной, и хмурит брови, придумывая следующий вопрос.

– Трудно, наверное, тебе одной такой молодой и без мужа?
– спустя секунду раздается ее сочувствующий голос.

Я молча пожимаю плечами. Благо осталось совсем не много развешивать.

– Ты мужа, должно быть, очень сильно любила?
– не унимается она.
– Такой красавец был! Видела, он к Мари года два назад приезжал. Только вот… о тебе не упоминал. И о дочери.

Корделия подозрительно щурится.

– Он такой скромный был, мой Эван, - чуть дрожащим голосом отвечаю я. И чего это она прицепилась?

– Да-да, очень скромный, - кивает мистрис Смит.
– И кольца не носил даже. Я вот ему свою Франческу сватала, подумав, что он холостой, так парень только отнекивался, а о жене ни слова…

– А еще суеверный, - на ходу придумываю.
– Сглаза боялся и прятал ото всех наше семейное счастье…

У соседки отвисает челюсть, а я, воспользовавшись ее замешательством, сбегаю в дом, даже не попрощавшись. Но лопатками ощущаю ее пристальный взгляд, который, чувствую, сулит нам проблемы.

– Что она хотела?
– на пороге встречает меня обеспокоенная Мари.

– Ничего особенного. Вспоминала приезд Эвана и то, как сватала ему свою дочь.

У Мариэн изумленно поднимаются брови.

– Надо же! И когда только успела, проныра старая?!
– возмущается тетушка, украдкой поглядывая за спину и следя, чтобы Сеня, которая в данный момент украшает печенье глазурью, не услышала ругательства.

Пожимаю плечами и ставлю деревянную кадку, в которой выносила стирку во двор, на пол. Неприятное предчувствие тоненькой занозой поселяется в сердце. Наша соседка отличается умом и сообразительностью, а еще длиннющим языком и вредным завистливым характером. Тайные службы позавидовали бы ее умению вынюхивать самую секретную информацию.

А спустя десять минут мы с беспокойством наблюдаем из окна кухни, как мистрис Смайт, переодевшись в парадный костюм и нацепив шляпку, покидает свой дом и бодро торопится в сторону городского управления. Впрочем, в том направлении также находится аптека, лавка скорняка, булочная, центральная площадь и многие другие учреждения, но что-то мало верится, что Корделия внезапно воспылала желанием купить шубу, перекусить булочкой и прогуляться по площади.

Собственно за этим занятием, то бишь подглядыванием за гадкой соседкой, нас и застает, наконец вернувшийся Амадеус.