– Приходите на поминки, - ответил отец. – А какую помощь вы можете оказать?

Я назвал выделенную сумму.

– Большое спасибо, можно я сейчас приеду?

На поминках мы пили скромный чай. Квартира была маленькая, из пустых углов дышала бедность.

Я узнал, что отец с Димой в воскресенье поехали на озеро. Видимо, вода оказалась холодновата для Диминого сердца. Он умер прямо в воде, рядом с берегом.

Родители держались крепко. Слёзы были все выплаканы за трое суток.

Мать подошла ко мне, поблагодарила за высокую зарплату Димы, за помощь.

И спросила:

– А не возьмете ли Вы вместо Димы на работу его старшего брата?

– Конечно, возьмем!

Она замялась, скомкала платочек, с которым не расставалась. Посмотрела мне в глаза.

– Я, как мать, не могу ругать своего старшего сына. Но Вы должны знать, что он не такой, как Дима. Дима – он был такой … такой …- она прижала платочек к глазам.

Я уже понял, что молчаливый мужчина с потасканым, испитым лицом, за столом смотревший исподлобья – старший брат Димы. Подошёл к нему, сказал:

– Приходите завтра на работу. Я Вам передам всю систему работы Димы. Только найдите его тетрадку, он всегда с собой её носил.

– Я уже нашёл, приду обязательно.

**************************************

Брат Димы делал по 5-6 поездок в день. Опаздывал, пАхнул перегаром, один раз потерял пакет с документами.

Через неделю я позвонил его матери, объяснил, что нам с её старшим сыном придётся расстаться. Она только тяжело вздохнула.

А о Диме, о его работе в течение четырёх месяцев, мы помнили много лет.

2014г.

Что со мной начальство сотворит?

Мария Серафимовна стала собираться с утра.

Четвертинку водки: налить в стаканчик, поставить на скамеечку.

Четвертинку черного хлеба: отрезать кусочек и прикрыть стаканчик.

Веничек: подмести, да и поставить в уголок ограды, пока посидит, подумает об Сергуньке.

Так делала она каждый год, вот уже двадцать лет. А до этого – и пять, и семь раз в год, пока сил было больше, да Василий был жив.

Цветы она купила у выхода из метро. Цветов было мало, не то, что на Троицу. Но в Троицу она не ездила, не любила толпу, очереди на бесплатный автобус на ближнее огромное городское кладбище, пьяные слёзы и при этом же, смех детей. Ездила тогда, когда точно знала: весна пришла, Серёженька её ждёт в свой день рождения, и ей никто не помешает.

Мария Серафимовна села на автобус. От конечной остановки до старенького деревенского кладбища идти было всего-то минут пятнадцать. Пока ехала, она, как и каждый раз в автобусе, и потом, пока шла, вспоминала, как привезли тогда, в 1982 году, большой гроб. Открыть его не разрешили. Военком сказал, что похороним с почестями, как героя освободительной войны. Только просил, никого не приглашать, и особенно не распространяться о похоронах.

Василий, конечно, больше молчал. С похоронами, и правда, хлопот не было. Даже на их деревенском кладбище, первый раз такое было, три солдатика стрельнули в воздух из своих ружей по три раза. Один из них, постарше, спокойно, не стесняясь, подошёл потом к Василию, взял у него две бутылки водки. Двое остальных, лопоухих, шли за старшим, как щенята, не вытирая слёз.

Город наступал, и всем деревенским на следующий год выделили квартиры. Деревню снесли, а кладбище на краю оврага осталось. Но ездить стало далековато. А без Василия она стала ездить только раз в год, на Серёженькин день рождения.

*************************************

В тот погожий день Борис с женой решили посмотреть, как строится их будущий дом. Он был последний в городе, у самого леса, но им уже нравился. Там, в трехкомнатной квартире, они будут жить с сыном. А может, со временем, и с внуками.

Проезжая мимо конечной станции метро, Борис своим развитым боковым зрением, увидел стоящего на тротуаре пожилого согбенного мужчину, видно, не смогшего влезть в отошедший, битком набитый автобус. Что-то в его фигуре склонило Бориса резко повернуть и притормозить рядом с мужчиной, попросил жену опустить стекло.

– Отец, Вам куда ехать? – спросил он.

Мужчина нерешительно придвинулся к автомобилю, видно было по нему, что не привык он ездить на машинах.

– Мне? – он даже показал на себя пальцем свободной руки (в другой у него была холщёвая сумка, с торчащим водочным горлышком, и странно, с головками первых весенних ромашек).

– Ну да, Вам – куда ехать?

– Мне до конца автобуса, - мужчина сказал как-то по-деревенски, одновременно показывая рукой и глядя вдаль.

– Так садитесь, нам как раз в ту сторону, - сказал Борис, хотя жена и поморщилась в его сторону недоумённо.