— Гром, а что мы будем делать с пленниками? — к вождю подошёл лысый орк с серьгой в носу.

— Теперь они не пленники, а наши друзья, — Гром строго взглянул на Турга, который до этого прислуживал Мерзаку. — Освободите эльфов!

— Гром, ты заблуждаешься! — прокричал Мерзак, всё ещё вися в воздухе. — Эта девчонка хоть и спасла твою жизнь, но она человек! А орки и люди никогда не дружили! А ещё эти эльфы…

— Мерзак! — вождь поднял голову, с насмешкой глядя на трепыхающегося орка в руках Гарпий. На время вождь даже забыл про этого предателя, но тот сам напомнил о себе. — Девочки, отпустите его. Я сам с ним разберусь.

Разжав острые когти, Гарпии сбросили орка на землю и тут же улетели куда-то в небо. Поднявшись с земли, Мерзак вытер разбитый нос и с ненавистью взглянул на своего вождя. Сейчас на фоне Грома он казался более жалким и убитым жизнью. Но жажда власти не покинула его злое сердце.

— Я требую справедливого суда для этих эльфов и девчонки. Они шпионы, засланные в наш город врагом. Пусть Паокай решит их судьбу! — прихрамывая на одну ногу, произнёс Мерзак. Несколько орков тут же поддержали его, а к ним присоединились и гоблины, и циклопы.

— Отец, ты не можешь… — Агрина бросилась к своему отцу, боясь за судьбу своих друзей, но Гром тут же остановил её взмахом руки.

— Агрина, кто такой Паокай? — подойдя к дочери вождя, чуть слышно поинтересовалась Ева.

— К старости Песчаные Виверны слепнут и покрываются грязно-коричневой чешуёй. На боле боя они более слабые, но орки ценят их за способности слепых судей. Паокай с лёгкостью может обнаружить труса и предателя и решить, кто должен быть отпущен, а кто предан смерти и позору. Но милосердные вердикты случаются не часто, так как судьи сами поедают плоть своей жертвы.

— Гром, Мерзак прав, — держа в руках осколки разбитого Сердца Пустыни, произнёс Зумагар. — Ты не можешь нарушить законы клана. Только Паокай может решить судьбу этих пленников.

– Нет, отец! — покачав головой, Агрина с мольбой взглянула на вождя, который над чем-то раздумывал.

— Хорошо, — помолчав, произнёс Гром, — пусть слепой судья решит, кто прав, а кто виноват. Но в клетку к нему пойдёт и Мерзак. Тург, Карг, схватите его!

— Ты не можешь так со мной поступить! — уворачиваясь от рук воинов, схвативших его, закричал Мерзак. — Я Орк! Я требую справедливого суда!

— Вот тебе и будет справедливый суд, — Грозно ответил Гром и повернулся к Еве, стоящей у него за спиной. Принцесса и Агрина крепко держались за руки, не желая расставаться. — Ева, прости, но ты должна меня понять. Я не могу пойти против обычаев клана.

— Ну, если вы говорите, что этот Паокай справедливый судья, то мне нечего бояться, — пожав плечами, девушка слегка улыбнулась и пошла за подошедшим к ней орком в Зал Могущества.

Зал Могущества представлял из себя огромную башню, на стенах которой горели неугасающие факелы. Каждый этаж башни был украшен черепушками и костями жертв справедливого судьи. С наружи зал Могущества был окружён глубоким рвом с ядовитой жидкостью — слезами печали. Пройдя по небольшому мостику, Ева и остальные пленники поднялись на самый верхний этаж башни. Широкий и светлый зал был ограждён от посетителей железными прутьями клети. Посреди зала, развалившись прямо на полу, спал старый Паокай. Вытянув длинную шею, он громко похрапывал. Но, услышав шум и незнакомые запахи, Паокай тут же поднял голову, втягивая воздух в свои ноздри.

— Ева, используй против этого монстра свою боевую магию Света, иначе нам не спастись, — склонившись к уху девушки, прошептал Таурохтар.

— Паокай — справедливый судья и нам бояться нечего, — спокойно ответила юная принцесса, с любопытством рассматривая монстра, сидящего за решёткой.

— И ты в это веришь?! — встав рядом с девушкой, спросил Кингар. — Я сомневаюсь в его справедливости. Он служит оркам, а значит… ему бы только брюхо набить.

— Ребята, успокойтесь. Всё будет хорошо. Главное — не волноваться. Кстати, а куда пропал Ветер? Я что-то давно его не видела.

— Ветер у нас теперь единорог-наседка. И ему выпала важная честь — высиживать яйцо Дракона, — с насмешкой в голосе произнёс Таурохтар. — Ему даже соломки для этой цели принесли…

— Таурохтар, ты вот смеёшься с него, а знаешь, я бы тоже сейчас лучше на яйце посидел, чем идти в пасть голодного и слепого Паокая, — не отрывая взгляда от поднявшегося на ноги монстра, чуть слышно произнёс Кингар.

— Так, хватит здесь сопли жевать! — Зумагар прошёл ко входу в Зал Могущества и остановился возле решётчатой двери. — Гром, слепой судья ждёт, заводи пленников!

— Я что-то не пойму, Зумагар, Верховный Шаман у нас ты и эта миссия возлагается на тебя, — вождь с удивлением посмотрел на внезапно заволновавшегося Шамана.

— Я… я сегодня не могу… слишком взволнован. Разбилось Сердце Пустыни, ты едва не погиб… Паокай может не так понять моё волнение. Пусть лучше за меня идёт Игрима. Она моя лучшая ученица, — быстро подбежав к дочери Матери-Земли, Зумагар схватил её за руку и протолкнул к проходу в зал к Паокаю.

— Первыми на суд к Паокаю пойдут пленники, — стукнув своим посохом в пол, произнёс Зумагар и, открыв дверь в зал, протолкнул вперёд Игриму. — Иди, сообщи слепому судье о подсудимых.