И она инстинктивно потянулась к огню, который бился о стенки фонаря, расплавляя мошек по стеклу. Гведолин сжала до хруста пальцы — миг, и стекло треснуло, осыпавшись осколками на веранду, едва мужчина успел повернуть дверную ручку. От неожиданности он отпустил фонарь — тот упал с громким стуком, огонь внутри вспыхнул и погас. Мужчина грязно выругался.

Гведолин же улыбнулась про себя. Вот, значит, как это работает — стоит лишь подумать. Но мужчина, конечно, ничего не понял — отделался легким испугом. Трескается стекло у фонарей. Бывает. Откуда ему знать, что это она, Гведолин, посодействовала? И теперь удовлетворенная мелкой шалостью, думает, что так ему и надо — не будет шлепать по заднице кого попало. Она ему не девица легкого поведения.

Торопливо сбежав с веранды, чтобы мужчина не вернулся и не прицепился к ней вновь, Гведолин, стараясь обходить чавкающую грязь под ногами, быстро пошла к невысокому зданию, белевшему на фоне леса покатой крышей. Подойдя ближе, она уткнулась в разбитые мраморные ступени, уже поросшие молодой зеленой травкой, ведущие к массивной деревянной двери с ручкой, покрывшейся зеленым налетом, но отполированной до блеска в середине. Возле двери стояла потрескавшаяся от времени каменная чаша, куда стекала вода с желоба, проходящего по крыше.

Храм Воды, поняла Гведолин. Маленький, старый, деревенский. Сейчас ночь, вряд ли в храме еще служат жрицы, правда, в одном из окон теплиться огонек одинокой свечки. Или показалось? Гведолин не считала себя набожной, хотя в работном доме их каждую субботу заставляли ходить на мессы. Но сейчас ей захотелось покоя и утешения. Захотелось зайти и помолиться.

Гведолин еще раз огляделась вокруг и только тогда поняла, что неправильно. Она видела. Видела в темноте. Ступени, траву, дорогу… Не так хорошо, как днем, но достаточно, чтобы понять — у нее с собой не было никакого освещения, а в такой глухой деревне, конечно же, никто не будет зажигать уличные фонари на ночь. Здесь не столица. И храмовые узкие стрельчатые окна были темны…

Она ведьма, чему же удивляться? Кто знает, какие способности она еще приобрела, помимо управления огнем? И интересно… можно ли ведьмам посещать храм?

Вздохнув, Гведолин заплела косу и оправила юбку. Нашла маленький глиняный стакан, зачерпнула в него воды из каменной чаши возле входа. Только после этого толкнула толстую дверь. Дверь открылась без скрипа.

В храме и впрямь еще кто-то был. Тонкая свеча догорала возле большого резного деревянного панно с изображением Богини у родника. Сухонькая старушка сидела на стуле прямо под панно и быстро вязала — на спицах мелькали свечные блики. Разве ей достаточно света в ее-то возрасте?

— Кто тут? — кашлянула она, насторожилась, опустила вязание на колени.

— Всего лишь раба богини Воды, просто путница, проездом в вашей деревне, помолиться хочу… — И, спохватившись, добавила: — Благословенна Вода Пречистая в источнике мудрости ее… и вы, достойная жрица этого храма.

— Благословенна, — проскрипела в ответ старушка. — Да толико не жрица же я, деточка.

— А кто же?

— Просто смотрительница. Живу тут, при храме. Свечки катаю…

Гведолин замялась на пороге.

— А можно мне… войти?

— Можно, можно, отчего ж нельзя? В любое время дня аль ночи храм открыт для страждущих. Входи, смелее. Водицы набрала?

— Набрала, бабушка. Я знаю, как нужно. Не в первый раз.

Старушка тут же умолкла, снова уткнувшись в свое вязание. А ведь она даже головы не повернула в ее сторону. Так и сидела в одной позе. Понятно, догадалась Гведолин. Она слепая. Потому и свет ей не нужен — руки, повинуясь многолетней привычке, сами знают работу. Даже петли смогут пересчитать наощупь. Гведолин знала это, как никто другой — сама могла прясть с закрытыми глазами. Того, что с таким трудом и кровью вдалбливали с детства, так просто не забудешь.

Она тряхнула головой, прогоняя остатки мыслей. Она в храме Воды, а о чем думает? Подошла к резному панно, зажмурилась. Пересказала коротко про себя все свои нехитрые, но такие нужные просьбы. Перелила воду из стаканчика в большую чашу перед ликом богини. В Мерне они ходили в большой храм, где вместо чаши плескался целый фонтан со статуей богини в центре — из кувшина девушки лилась вода, разбиваясь о лазурную плитку.

Старушка-свечница прошамкала что-то губами. Голова ее окончательно свесилась на грудь, пальцы со спицами перестали мелькать. Заснула.

Не прощаясь, чтобы ее не будить, Гведолин вышла из храма. Стылый весенний воздух, перемешанный с запахом коровьего навоза, ударил в лицо.

Куда теперь? Возвращаться в трактир не хотелось — если Терри уже доиграл, пусть поднимется в комнату и увидит, что ее нет. Будет ли он ее искать? Или просто ляжет спать?

Размышляя, она обогнула храм, за которым начинался лес. И замерла, ощутив рядом чужую недобрую волю.

Нужно бежать. Гведолин подобрала подол платья, но было поздно. Ее поймали сзади за локти, заломили руки за спину. Незнакомый парень со свежим шрамом через скулу, поднял ей подбородок холодными пальцами, заставил смотреть ему в глаза.