Представив толстуху Элоиз в штанах, Роанна тоже усмехнулась. От этой картины ей стало легко и весело; она решила, что теперь всегда, как только почтенная мать семейства Карпентер осмелиться сделать ей очередную гадость, Роанна будет представлять ее в штанах.

Исподволь, Роанна наблюдала мастером и с удивлением отметила, что он держит в левой руке и чашку, и ложку, и хлеб. Да он левша, оказывается. Надо же… Ее отец тоже был левшой. Мать любила его шутливо подначивать, дескать, левши, как правило, люди искусства, и лишь ее супруг — левша-ученый.

— А чай у вас чудесный, — тепло улыбнулся Арчибальд, — всю жизнь бы пил.

Затем он поднялся и удалился в комнату к Варгу. Беседовали они тихо, но

Роанна с Льеном все равно вышли из дома, чтобы им не мешать.

Они проверили грядки в огороде — не поспели ли поздние огурцы, не подгнила ли капуста. Оборвали и съели последний зеленый горошек. Пропололи морковку и свеклу.

Первой к калитке подошла Роанна… и застыла. Доски, которые ей удалось рассмотреть еще на земле, были подогнаны друг к другу настолько плотно, что калитка казалась цельным куском древесины. Сверху ее венчали искусно вырезанный орнамент, а на самой древесине распустились причудливо изрезанные узоры загадочного растения — то ли вьюна, то ли неведомой заморской лианы.

— Нравится? — господин Карпентер подошел бесшумно и неизвестно сколько времени провел, наблюдая как они рассматривают его работу. — Завтра лаком покрою, иначе дерево быстро гнить начнет.

— Никогда такого не видела! — Роанна провела рукой по узорной росписи — выструганное дерево приятно ласкало кожу, пахло свежими опилками и еловой смолой. — Даже не знаю, что сказать…

— Скажи «спасибо», — наивно подсказал Льен, за что был одарен Роанной таким взглядом, что Арчибальд недоуменно спросил:

— Что-то не так?

— Нет. Да. — Часто заморгав, Роанна, пролепетала:

— Как бы объяснить, чтобы вы поняли… Просто к нам нечасто заходят, но если увидят… To, что вы сделали — настоящее сокровище, и очень жаль, что очень скоро его здесь уже не будет.

— Снимут с петель, — запальчиво проговорил мастер. — Засуха! Я и не подумал. Совсем отвык от жизни в деревне.

— И что же делать? — горестно, чуть не плача спросил Льен.

— А ничего. — Арчибальд открыл и закрыл калитку, проверяя, надежно ли держаться петли, не скрипит ли засов. — Здесь меня знают, деревенские к вам вряд ли сунутся. Если только пришлые, по чье-нибудь наводке…

— И слухи пойдут, — Роанна завороженно рассматривала вьющийся узор. — И сплетни.

— Боитесь? Слухов? Понимаю. В вашем-то положении…

Делится с другими своими проблемами Роанна не любила. О себе рассказывала неохотно. Со случайными знакомыми словами перекидывалась редко, а соседи знали лишь незначительные подробности. У последних, разумеется, от такой скрытности любопытства прибавилось. Какие только небылицы не сочиняли про нее с Льеном в деревне! И, конечно, обвиняли в том, что Роанна — ведьма, сбивающая с пути истинного своего маленького брата.

— А вы? — тихо спросила Роанна.

— Что — я? — ответил вопросом на вопрос мастер.

— Вы не боитесь?

— Слухов? Или вас?

— Слухов, конечно. В деревне болтают всякое…

— Не боюсь, — вдруг весело подмигнул ей Арчибальд. И твердо сказал: — Сами подумайте, разве доверил бы я вам тогда здоровье своего брата? С тех пор, как я вас увидел, у меня сложилось ощущение, что вы — хороший человек. А я привык доверять своим ощущениям.

Ощущение — это хорошо. Роаннино ощущение подсказывало, что не надо бы мастеру так часто к ним ходить. Даже ради Варга. И уж тем более — делать такие дорогие подарки.

— Наверное, я зайду завтра. Можно?

Странный человек. До этого ему разрешения не требовалось. Роанна хотела было отказать, но Льен ее опередил:

— Конечно, господин Карпентер, мы будем рады. Я рябиновых побегов наломаю для удочки. Помните, вы обещали?

— Договорились. Значит, до завтра.

Стоило всыпать Льену за то, что вмешался в разговор. Бабка бы точно всыпала, за ней не заржавеет. Но, посмотрев на довольного братца, Роанна передумала. Ему и так невесело с ней живется. Когда он выглядел таким счастливым последний раз?

Руки сами знали работу. Проворные пальцы до блеска отполированными мозолями ласкали шерстяную нить. Кудель уменьшалась, спряденный клубок, напротив, увеличивался. Хватит на целый пояс. Добротный широкий пояс из собачьей шести. На этот раз — для капитана грузового брига — Шебко, который год подряд страдающего ревматизмом. Стылое озеро не любит случайных людей. А из здоровых часто делает больных, постоянно жалующихся на ломоту и боли в суставах.

Капитан особенно пользовал спросом скипидарную мазь с арникой. Говорит, другие тоже делают похожую, но нужным эффектом у них она не обладает. Пояс из собачьей шерсти он точно оценит по достоинству.