Меж тем маленький зверек лазил во все дыры. Ему было два и, как все дети в его возрасте, он ни огарка не умел усидеть на месте. Не в меру много ел и спал. А когда бодрствовал, пожилая нянька, приглашенная бабкой, сбивалась с ног, но не могла за ним уследить. Мальчишку попеременно обнаруживали то в кузнице, то в конюшне, то на псарне. И каждый раз он ухитрялся находить новые места для своих маленьких открытий. Частенько, набегавшись, засыпал в очередном неподходящем углу, так что искать, порой, приходилось долго. Иногда, обнаружить его не удавалось вовсе и тогда оставалось одно — доложить хозяйке. Та находила его мигом, безошибочно и сразу называя место, в котором тот прятался. Роанна уже тогда знала, что бабка ищет по ауре. Ведьмы видят ауры живых существ. Если бы Роанна была ведьмой, она бы тоже видела. Но она не ведьма, слава Воде.

В один из вечеров бабка привела к ней звереныша.

— Ты знаешь, кто это?

Роанна пожала плечами. Как обычно, ей было все равно.

— Его зовут Льен, и он твой брат.

Брат, надо же. У нее есть брат. А ей даже не интересно узнать откуда.

Бабка не умела и не любила долго рассказывать, поэтому бросила сухо:

— Твой двоюродный брат. Его мать умерла, а отец, Засуха его побери, вечно шляется невесть где. Теперь ты будешь отвечать за его сохранность и безопасность.

Роанна слабо улыбнулась — какая наивность! Обычно за бабкой не водилось привычки поручать кому-либо заведомо невыполнимые задания. Разве может Роанна следить за мальчишкой? Она и ложку себе до рта не донесет. И этот зверек ей не нужен.

Льена исправно приводили к ней в комнату каждое утро. Вместе с ним приносили игрушки. И оставляли. Мальчишка возился на полу, пыхтел себе под нос, пытаясь открутить лапу плюшевому медведю. Деревянную машинку на колесиках он разломан мигом, а медведь трещал по швам, но еще держался.

Когда игрушки надоедали, маленький зверек принимался за изучение обстановки. Все нижние ящики комода и секретера были обследованы им вдоль и поперек. Рассмотрев чужие вещи, он всегда убирал их обратно, что было невероятно странно для его возраста. Словно кто-то учил его как можно делать, и как нельзя.

Роанна обычно сидела возле окна и буравила пространство стеклянным немигающим взглядом. Ей было трудно сфокусироваться на чем-то одном или рассмотреть интересный предмет. Вещи вообще стали ужасно скучными.

Мальчишка играл один. Пару раз подходил и заглядывал в серые бездонные глаза страной замершей девочки, но, не находя там ничего любопытного, быстро утрачивал к ней интерес. Возможно, он и ее считал предметом обстановки. Вроде стола или стула.

Слуги уносили его только поесть. А после еды, по всей видимости, высаживали на горшок. Он никогда не пачкал штаны. Это тоже было совершенно нехарактерно для его возраста. Как и то, что мальчишка не говорил. Даже не лепетал. Не произносил ни единого звука, что пугало бабку едва ли не больше, чем само состояние Роанны.

С самых похорон Роанна не выходила из дома самостоятельно. На прогулку ее приходилось выводить, словно собачку на поводке. Этим занималась одна из бабкиных горничных, потому что самой бабке было некогда. Впрочем, как и всегда.

Но с тех пор, как к Роанне стали приводить маленького зверька, принудительные прогулки прекратились. Около недели они безвылазно просидели дома.

А про Роанну, казалось, и вовсе все забыли. Проносили еду, чистое белье, наполняли ванну. И только.

Впервые за все это время она ощутила некое подобие свободы и втайне скупо порадовалась про себя, хотя внешне не подала и виду, будто ей интересны подобные перемены.

Маленький зверек не убегал. Мальчик, облазивший весь дом и приводивший в ужас любого, кому поручалось за ним следить, тихо играл в ее комнате на втором этаже, ни разу не попытавшись толкнуть никем незапертую дверь.

Так прошла еще одна неделя. И утро каждого нового дня начиналось одинаково. До тех пор, пока мальчишка не обнаружил бабочку.

Она была шоколадная с павлиньими переливающимися глазками на крыльях. Ранняя — весна только вступала в силу, — и от этого немного сонная. Бабочка сидела на самом краешке карниза, наслаждаясь солнцем и явно не торопясь улетать. За ней было удобно наблюдать через распахнутое настежь окно.

Мальчишка бабочкой заинтересовался. Залюбовался. Стараясь не дышать, он подтащил табуретку, пыхтя при этом от натуги. Табуретка лязгала по полу ножками, издавая отвратительный звук. Но бабочку это не смутило. Затаив дыхание, медленно двигаясь, чтобы не спугнуть ее, мальчишка влез на табурет и высунулся из окна. Бабочка лениво расправила крылья, греясь на солнце, и давая рассмотреть себя со всех сторон. Чем мальчишка и занимался, стоя на табуретке и бессознательно раскачивая ее.

Раскачивание, естественно, привело к плачевному результату: табуретка покачнулась, отъехала в сторону и резко завалилась вниз. Маленький зверек попытался удержать равновесие. Но, поскольку оконный проем был низок, и табуретка оказалась с ним почти вровень, мальчишка не соскользнул на пол, а упал животом на подоконник, отчаянно цепляясь за него руками, чтобы не выпасть вниз.