— Не жилец. Чем ты промывал?

— Все перепробовал. Начиная с отвара ромашки и заканчивая даже… даже… — тут он замялся и покраснел, — собственной мочой.

— Отличное средство, — Гведолин не стала глупо хихикать, зная от бабки Зараны, что моча действует иногда лучше самых проверенных настоек. — Но ему не помогло.

От Мела разило перегаром. Обычно аккуратный парень, с волосами цвета спелого ореха лещины, желтыми, как у кота глазами и пытливым выражением лица, выглядел сейчас изрядно помятым и истаскавшимся. В волосах застряла солома, рубашка оказалось порванной и грязной. Похоже, он хорошо погулял на ярмарке и сегодняшнюю ночь провел прямо здесь, в псарне. Если заметят, ему придется худо.

— Не помогло, — горестным эхом отозвался он. — Можешь что-нибудь сделать?

Она могла. До сегодняшней ночи. Пока не исчерпала себя досуха, пытаясь вернуть к жизни Терри.

— Мел, я бы с радостью… но не сейчас.

Вот как ему объяснить? Смотрит преданно, ждет. За минувшую осень все они здесь оценили ее целительские способности. А ведь не верил никто поначалу! Особенно когда они с бабкой Зараной по вечерам перешептывались. Работники недоумевали — чему может научить полоумная старуха? Но той зимой убедились. Весной — поверили. Летом — заставили работать. Своя бесплатная целительница — разве не выгодное приобретение? Вот только и от основной работы ее никто освобождать не стремился.

Гведолин вспомнила, как однажды в начале весны за ней прислала тетка Роуз. Оказалось, нынешний теткин любовник — мясник Кверд, — вторую неделю мучается от затяжного запоя. Тетка потребовала сделать все возможное и невозможное, дабы Кверд не скончался прямо здесь, в работном доме, в ее комнате.

А Гведолин целый день за работой. Скудная еда. Пальцы ноют и горят, помня только шерстяную нить, которая все тянется, и тянется, до бесконечности. Она устала. Очень устала. А лечение требовало сил. И в случае с Квердом, как оказалось, одними настойками было не обойтись.

Любовник тетки Роуз медленно сгорал. Гведолин почувствовала это сразу, как только вошла. В предсмертном состоянии у людей менялась аура. У нее еще не всегда получалось точно определять состояние людей по аурам, как учила бабка Зарана. Но когда человек почти за гранью, такое сложно не заметить.

Сначала раствор соды с солью, как можно больше, чтобы промыть желудок. Затем — контрастное обливание. Тетка Роуз сама вызвалась тащить любовника. Ругалась сквозь зубы, но тащила. Гведолин помогала. Растереть. Снова напоить — особым зеленым сортом чая с лимоном. Влить как можно больше. Растереть виски мятной мазью. Но в случае Кверда этого было недостаточно. Он почти подступил к той черте, через которую никак нельзя перешагивать. Сердце отказывало. Чуда от Гведолин не ждали. Просто ясно дали понять, что ей будет очень и очень плохо, если Кверд умрет.

Она очень старалась. Пальцы не гнулись и не слушались. А ведь так важно, чтобы пальцы слушались. Они должны быть чувствительными, как и сами руки. Но восемь свечей за прялкой и еще две в хлеву, где она собирала шерсть после стрижки овец, почти не оставляли заядлому пьянице шансов.

Однако Кверд выжил. А Гведолин слегла на неделю. Даже шевелиться было больно, не то, чтобы вставать с постели. Мел таскал еду, уговаривал, тормошил. Она была бесконечно благодарна ему за заботу. Понимала, что он ждет чего-то еще, помимо благодарности, но дать ему большего так и не смогла.

Щенку она сейчас ничем не поможет. Да еще и головокружение вернулось. Совершенно некстати. Лишь бы кровь снова носом не пошла.

Сверчком за печкой скрипнула дверь в псарню. Тонкий детский голосок плаксиво спросил:

— Он не выживет, да?

Ладе было не больше семи. Маленькая, сметливая, проворная, точно дикая кошка, девочка привязалась к Мелу, как к старшему брату, и всюду ходила за ним хвостиком.

— Не знаю, Ладушка, — успокаивающе ответил Мел. Он тоже привязался к ней, как к сестренке, помогал с работой и позволял задавать бесконечную вереницу вопросов. — Но я сделаю все, чтобы он выжил.

Она вряд ли ему поверила. Знала, что Мел просто не хочет ее огорчать. Но ведь ягнята часто умирают. Она ходит за ними — кормит, поит, выпускает пастись летом. А зимой корма мало будет. Молока у овец — тоже. Ягнят, тех, что не жильцы, обычно еще живыми скармливали собакам.

— Ты щенка проведать или к снова Мелу? — беззлобно улыбнулась девчонке Гведолин. — Смотри, не наскучь своему рыцарю расспросами, мелкая.

Лада, глазки которой разом заблестели от ласкового ответа Мела, тут же потухли.

— Тетка Роуз велела вас разыскать. Тебя, Гвен, и тебя, Мел, тоже.

— Зачем? — в один голос спросили они, но тут же осеклись.

Поняли зачем. На ежевечернем обходе их недосчитались. Заметили, все-таки.

Что подумают? Ярмарка, праздник и счастливая ночь в объятиях друг друга. В работном доме не нужны отношения. Люди здесь — разменная монета, залог и гарантия стабильного производства. Считалось, что отношения с противоположным полом развитию производства никак не способствовали. Девушки начинают думать и мечтать. А если забеременеют да ребенка решат оставить? Какие из них тогда работницы…