Теперь она ходит второй пешкой. И подставляет ее под сруб.

– Это называется ферзевый гамбит. На твоем языке. На языке Маркуса же – гамбит королевы. Второй вариант мне нравится больше.

Я поднимаю на нее взгляд. Она тоже смотрит на меня в ответ.

– Ты хочешь, чтобы я отдал тебе браслет?

Она отрицательно качает головой.

– Мне не нужны три желания, - говорит она. – Всего одно. И ты мог бы сам загадать его.

– И… что я должен загадать? – после небольшой паузы спрашиваю я.

У Бруно сегодня был выходной. Единственный в неделю. Тот самый день, когда с раннего утра не нужно бежать в кузницу, а можно налить себе кружку крепкого чая и выйти на балкон своего двухэтажного дома.

Он старался быть максимально тихим, так как его девчонки всё еще спали – и дочурки, и Эбби, животик которой уже округлился настолько, что невооруженным глазом было видно – роды не за горами. Кара сказала, что на этот раз родится мальчик.

С тех пор, как он узнал это, сон стал не таким крепким, каким был последние годы.

Мальчик…

Что ему будет рассказывать мать? И все окружающие? Как его отец зассал?

Прямо сейчас он видел, как по улице прямо перед ним марширует очередной отряд совсем еще юных солдат, готовящихся на войну с огненным Богом. Практически все взрослые мужи без исключения – от шестнадцатилетних юнцов до достопочтенных старцев добровольно записывались в ополчение, готовясь защищать стены Айронхолла. Ряды учеников Бруно заметно поредели, так как многие ушли готовиться к войне.

Их всех друзей, с которыми Бруно зависал в трактирах по пятницам, не осталось ни одного отказника – все пошли в добровольцы. А он… он зассал.

И хотя Эбби была единственной, кто поддерживает его в этом решении, теперь ее мнения стало явно не хватать. Да и… ему казалось, что и Эбби считает, что он зассал. А может, попросту боится, что его рука потеряла былую твердость. Боится, что с этой войны он не вернется.

Он оставил кружку с чаем на прикроватной тумбочке и спустился на первый этаж, а затем покинул дом. Эбби и девчонки все еще спали. Из кружки он не сделал ни единого глотка.

Утром вместе с Маркусом, как и должно быть у мужчины под тридцать, проснулся и его лучший друг. Обычно с утренним стояком он справлялся легко – либо Эльрикель, либо Кара, либо кто еще, если находилась под боком. В последнее время ею всегда была Элеонор.

Но не сегодня, даже не смотря на то, что была она рядом. Тихо спала, лежа к Маркусу лицом и даже не догадываясь о том, что вчера ее супруг впервые нарушил данное ей слово, за что она обещала откусить ему его гениталии и съесть. Но дело было сейчас вовсе не в этом. Сейчас… ему ее не хотелось. Совсем.

Всего его мысли были сейчас лишь об Акве. Лишь ею он хотел обладать прямо здесь и сейчас.

И потому, выйдя в душевую и включив воду, он сделал то, чего не делал уже очень давно – помог себе снять напряжение рукой, представляя при этом Богиню воды. А когда кончил, еще долго стоял с закрытыми глазами, ощущая, как по его голове вниз стекают теплые струи воды. И даже в них он ощущал сейчас Акву, словно именно она ласкает его тело.

После завтрака он отправился тренировать сына, как делал время от времени. Сегодня он обучал его сражаться копьем и неумышленно вспомнил при этом Мастера, Майкла Таннея. Он пытался сейчас немного походить на него, но выходило хреново. Возможно, отчасти, дело было в том, что его сын, Хейзел, учеником был куда более одаренном, нежели он сам, когда получал те же уроки.

Продлилась тренировка минут пятнадцати или двадцать, а затем к ним в сад вышли Кирилл с Лиагель. Оба поклонились, хотя Кирилл это сделал с весьма выраженной неохотой. Обернувшись к ним, Марку тут же отметил кое-какое изменение: на браслете этого сопляка раньше горели все три шарика, а теперь один их них погас, словно там перегорела лампочка.

– Граф, мы выяснили, куда отправился Карлейн сразу же после того, как вышел из замка, - начала Лиагель. – Это был дом знахаря. Но пробыл он там недолго. Купил кое-какое средство, и почти сразу же вышел. Направился обратно в замок.

– Что за средство? – Маркус ожидает, что средством будет яд. И ошибается.

– Оно… - эльфийка тут же краснеет.

– Это типа Виа-гры, бруччо, - помогает ей Кирилл. – Типы выпил – и каменный стояк. Вот только… не обломилось ему вчера. И со стояком этим… в общем, ночка у него была адовая…

Маркус хмурится, а затем сморит на сына, который слушает разговор уж больно внимательно.

– Хейзел, иди, посмотри, как там мама, - говорит Маркус, и недовольный ребенок плетется обратно в замок. – То есть он пьет эликсир для эрекции, чтобы спать с Эльрикель? Допустим, я понимаю, почему это происходит… и выглядит весьма… логично. Уж слишком логично. Но почему… ему не обломилось? Эльрикель не дала ему? У нее не болит голова и нет «этих» дней.

Эльфийка снова смущается. А вот Кирилл начинает заметно нервничать.