– Ты что-то знаешь, да, Гелегост?

– Нет, Гелегост не знает. Он знает только то, что вообще ничего не знает. Гелегост глупый.

– Про Кирилла ты что-то знаешь. Но молчишь. Ты вернулся сам не свой. И не отходил от меня веьс вечер. Что случилось?

Она смотрит ему в глаза, и Гелегост тут же их прячет.

– Гелегост, скажи мне. Пожалуйста. Если бы что-то случилось с Кириллом, ты бы уже сказал. Скрывать бы не стал. Выходит, случилось что-то не с ним, а он… что-то сделал, да?

Гелегост молчит.

– Что-то плохое он сделал, да?

Гелегост хмурится, но молчит.

– Гелегост… Кирилл… был с другой девушкой?

По лицу Гелегоста все понятно. И она больше не задает вопросов. Отворачивается и смотрит на звездное небо. Поднимает ноги на скамейку и обнимает их. Ей становится грустно. Прежде она не испытывала душевной боли – и она ей не совсем понятна. Она ей в новинку.

– Может быть, та женщина – ведьма? И она околдовала Кирилла? Может быть, Гелегост неправильно понял? Он не видел, чтобы они спаривались. Гелегост лишь видел, как она взяла его за руку. Гелегост глупый – он может неправильно понять.

– На этот раз… Гелегост всё понял правильно. И… спасибо тебе… что не оставил одну.

И Гелегост тяжело вздыхает. Он совершенно не знает, как утешить друга-девушку не тем способом, про который он знает. И потому просто неуверенно поднимает свою руку, держит ее над головой девушки некоторое время, а затем опускает и начинает гладить эльфийку по голове. Очень медленно и аккуратно, чтобы не сделать больно.

– Держись, женщина. Нужно… быть сильной, - это всё, что он смог сказать. Хорошо, что он не видел, как этот момент эльфийка плакала – тогда бы он решил, что всё-таки сделал ей больно.

Карлейн – настоящий Карлейн – стоит на корячках и отмывает палубу от крови. Равно как и почти все, кто остался на «Анелле». Но делает это ровно о тех пор, пока к нему не подходит кто-то из пиратов.

– Тебя старший помощник зовет, - говорит он, пиная Карлейна в зад. – Поднимайся!

– Кто зовет?

– Кассандра, - после чего пират сплевывает прямо туда, где Карлейн только что все начисто вытер.

– Зачем так делать?

Пират широко улыбается, демонстрируя промежутки между зубами, образовавшиеся ввиду отсутствия некоторых из них.

– Потому что ты трусливая гниль. Как водоросль, - он облизывает губы. – А теперь… иди к ней, дерьмо.

– Какой-то Вы… грубый, - Карлейн аккуратно кладет тряпку в ведро, после чего медленно направляется в каюту бывшего капитана.

Кассандра восседает за тяжелым деревянным столом. Перед ней стоит бутылка рома и две кружки. Есть еще кое-что из еды и немного фруктов – всё это везли на острова для продажи, но теперь уже, видимо, неважно.

– Как тебя звать? – спрашивает Кассандра, наполняя одну из кружек ромом.

– Карлейн, мадам.

Она фыркает.

– Как угодно, только не мадам. Лучше старший помощник. Если наедине… зови меня Кассандрой.

– Как скажете, старший помощник.

Она оценивающе смотрит на его не совсем еще развитое тело. Если бы она видела другого Карлейна, который в краткие сроки довел точно такое же до предела его возможностей, то весьма сильно бы удивилась. Сейчас же она почти не верила, что их этого можно что-то состряпать.

– Так что ты там сказал? На палубе? Как ты меня назвал?

Он потупил взгляд.

– Я сказал, что Вы… безупречны. И что я в жизни не видел ничего прекраснее.

Она хмурится, смотрит сначала на висящую неподалеку картину, затем снова на Карлейна, затем на бутылку рома, затем на сам ром в ее стакане, затем снова на него. Вздыхает.

– Давай на «ты», Карлейн. Я не бабка старая. Ненамного тебя старше. Так… ты и правда считаешь меня… красивой? Даже несмотря на… это? – она берет со стола кинжал и кончиком его лезвия указывает на шрам.

– Он лишь… подчеркивает… твой темперамент.

С ее лицом (вернее, с эмоциями, которое это лицо выражает) происходит что-то непонятное.

– Ты либо трусливый лжец, каких мало, либо извращенец и псих. Ты же понимаешь?

– Конечно, - он кивает.

Кассандра щурится, затем встает. Обходит стол, подходит к нему почти вплотную. Видит, как дрожат его губы. Касается его груди рукой, ведет ею вниз, по животу, а затем сжимает его ствол через одежду.

Удивляется, когда понимает, что его орган всё же набух.

– Так ты… не лжешь? – она стоит, продолжая сжимать его крайнюю плоть в руке.