— Стоять! — заорал монарх, услышав стук каблучков моих ботинок.

Я порывисто обернулась. Нахмурившись, я расстегнула шубку, сняла с головы шляпку и… направилась к государю. Он уже вновь был занят бедолагой, лицо которого успело сменить цвет с бледного на бордовый и обратно. Мне даже подумалось, что его хватит удар, и шла к монарху я потому, что понимала — он ухватился за оплошность сановника, чтобы излить на него свое негодование. И, кажется, тот уже не ждал ничего хорошего.

— Знаете, ваше сиятельство, чем дольше я смотрю на вас, тем больше ваших пороков и промахов мне вспоминается…

Я накрыла плечо короля ладонью, прервав на полуслове. Он порывисто обернулся, и я едва не отшатнулась, до того отчетливо в его глазах полыхнула ярость. Мне даже показалось, что он не сразу узнал меня.

— Государь, — негромко, но твердо позвала я.

— Что? — резко спросил он.

— Я могу попросить вас уделить мне минуту? Прошу, — я опустила ладонь ему на локоть и добавила с мольбой: — Вы мне нужны.

Его Величество еще некоторое время смотрел на меня, и я пожала его руку, а после едва заметно улыбнулась.

— Одну минуту, ваша милость, — наконец, ответил он, но огонь в глазах начал гаснуть, и в голосе я уловила уже просто раздражение.

— Пожалуйста, — совсем мягко попросила я. А потом решилась и шепнула: — Ив…

Он развернулся ко мне. Глядя ему в глаза, я потянула на себя руку, и государь позволил сжать его ладонь, до того упиравшуюся в бедро.

— Что вы хотели, Шанриз? — почти спокойно спросил Его Величество.

— Не при свидетелях, — сказала я и опустила взгляд.

Он выдохнул и покосился на сановника, глядевшего себе под ноги. Король опять посмотрел на меня, наконец, покривился и мотнул головой, сопроводив это действие коротким:

— Прочь.

Сановник утер лоб подрагивающей рукой и, бросив на меня несчастный взгляд, развернулся и поспешил исполнить указание монарха.

— Что вы хотели, Шанни? — учтиво спросил меня король, будто это вовсе не он сейчас готов был залить желчью придворного.

— Идемте, — я потянула его за собой. — Жарко. — Я выпустила его ладонь и, подняв руку к лицу государя, поймала кончиками пальцев каплю, ползшую по скуле.

Он перехватил мою руку, сжал пальцы, а после снял свою шапку и тряхнул влажными волосами, успевшими прилипнуть ко лбу и вискам.

— Зачем вы это делаете? — немного глухо спросил король.

— Пытаюсь вас успокоить, — честно ответила я.

— Зачем? — повторил он свой вопрос.

— Как это — зачем? — удивилась я. Сменив рукопожатие на локоть государя, куда опять переместила ладонь, так показав, что готова идти дальше, я устремила на него вопросительный взгляд: — Так мы продолжим наш путь, Ваше Величество? Или же растаем прямо на пол вашего дворца?

— Вы меня с ума сведете, — буркнул он, и мы, наконец, направились дальше. Однако прошли всего несколько шагов, и монарх напомнил о себе: — И?

Я ответила удивленным взглядом. Король фыркнул и неопределенно повел рукой с шапкой:

— Довольно игр, ваша милость. Зачем вы хотели успокоить меня? Спасали дурака и невежу?

— Вот еще, — фыркнула я в ответ. — С чего бы мне защищать его сиятельство?

— А с того, ваша милость, что вы добры со всеми вокруг, кроме своего короля, — голос его вновь наполнился ядом. — Мне вы то дерзите, то сбегаете, то поучениями занимаетесь. Меня это, признаться, — государь бросил на меня взгляд и тихо рявкнул: — Бесит. А между тем с Дренгом вы смеетесь, Гарду вообще на шею кидаетесь при встрече и даже не опасаетесь, что вас увидят! Элькосу позволено вас целовать…

— Так в щеку же…

— А положено в лоб, — отчеканил Его Величество. — Однако вы ему эту вольность позволяете, будто он вам и вправду отец, а вы маленькая девочка, еще и сами его целуете. С Хендисом шутите, хоть он вам и начальник, и только ваш король и господин, будто сопливый мальчишка, выделывает перед вами коленца, но, даже делая приятное, получает щелчок за щелчком по носу. — Он всё более распалялся, однако я не слышала гнева, больше обиду. Монарх обернулся и указал на несколько придворных, показавшихся в галерее, которую мы почти покинули: — Поглядите на них, Шанриз. Каждый готов облизать мои ботинки…

— Будто о собаках говорите…

— Так ведь они и есть псы! — воскликнул король. — Одни, будто шавки, обмусолят сапоги и руки тому, кто кинет шмат мяса пожирней. Другие же спесивы сверх всякой меры и лелеют свою породу. И только у нас с вами всё наоборот.

— Вы так не любите ваших подданных? — негромко спросила я, глядя на него без всякой иронии.

— Я говорю не о подданных, а лишь о той своре, что живет в моем дворце. Но я должен их терпеть и покровительствовать. А как иначе? Древние рода…